Я заметила, что часто, говоря о конфликтных ситуациях в браке, люди объясняют собственную непримиримость или твердую позицию своего партнера наличием неких ценностей.

Не буду я мыть посуду после ужина, пусть этим занимается жена и не навязывает мне свою систему ценностей!
Не хочу я отвозить детей на месяц каникул к свекрови, детьми должны заниматься родители, у меня такие ценности!

Куда ни плюнь — везде ценности, а против ценностей, простите, не попрешь… Особенно охотно этим грешат люди, живущие под одной крышей с иностранцем.

Она заставляет меня, мужика, мыть посуду не потому, что устала после восмичасового рабочего дня, а потому, что у нее гнилые западные ценности, с которыми я не согласен!
Он хочет отвезти детей к своей матери не только потому, что свекровь видит внуков раз в год по обещанию, живет в другой стране, и дети могут прекрасно и с пользой провести у нее время каникул, а потому что не считает нужным сам ими заниматься, в его культуре такие ценности!

Действительно, неспособность прийти к общему решению по какому-то вопросу очень удобно свалить на нерушимые установки. А если еще и подпереть всю конструкцию парочкой этнических стереотипов – так вообще прекрасно!

Возможно, такое видение собственных проблем подпитывают поверхностные популярные статьи на психологические темы, которые любой поисковик выдает по запросу «конфликт ценностей» в большом количестве. Авторы в качестве примеров приводят ситуации вроде таких:

— Муж полагает, что самая главная женщина в жизни мужчины это мама, а его супруга – что не мама, а жена.
— Или муж считает, что раздельный отпуск – это недопустимо и губительно для брака, а жена уверена, что независимость в браке необходима.
— Или даже «хороший левак укрепляет брак» (тоже мне, ценность) против установки на моногамию.

Я убеждена, что налицо какая-то путаница понятий. Конфликты ценностей в браках, особенно межкультурных, действительно существуют. Но часто мы ссоримся не из-за этого, а из-за того, что действительность не хочет совпадать с живущими в наших головах априорными утверждениями о том, как «должно быть». Так это же и есть ценности, скажете вы? А вот не совсем. Давайте разберемся.

Сплошная философия

Понятие «ценность» представители разных философских школ трактуют по-разному, в чем можно убедиться, заглянув в словарь философских терминов. И все же из всего многообразия трактовок можно вычленить общую формулировку.

Ценность — это нечто, что как бы приходит к человеку извне (от Бога, от вселенной, от общества, тут уж вариантов много) и что человек стремится реализовать/защищать в своей жизни. Это главное сокровище. Мне очень нравится определение немецкого философа-неокантианца Пауля Менцера:

«… то, что чувства людей диктуют признать стоящим над всем и к чему можно стремиться, созерцать, относиться с уважением, признанием, почтением.»

И — добавлю от себя – во имя чего можно и нужно чем-то жертвовать. Или кем-то, например, собственным супругом, если сам по себе брак в список ценностей не входит.

Ценности в разных культурах бывают разные. Любовь. Дружба. Семейные связи и благополучие членов клана. Самореализация. Жизнь нерожденных детей. Комфорт стариков. Щедрость. Честь. Правда. Личность, индивидуальность. Коллектив.

Представители разных культур готовы посвящать свою энергию, время, деньги и чужие чувства, а порой и здоровье, и жизнь ради разных идей, групп и аспектов жизни. И именно это и является конфликтом ценностей. Конфликтом действительно трудноразрешимым.

Например, японцы готовы идти на какие угодно лишения, вплоть до самоубийства, только чтобы не «потерять лицо» и не пойти против интересов своей группы. А русским «стыд глаза не выест», и правда все же важнее конформизма.

С настоящим конфликтом ценностей столкнулась автор автобиографической повести «Страх и трепет» Амели Нотомб – бельгийка, которая год проработала в японской корпорации. Ее стремление хорошо выполнить работу (ценность: добросовестность) разбилось о сопротивление японской начальницы (ценность: сохранение гармонии в коллективе). В итоге обе были искренне уверены, что сами поступают благородно, проявляют лояльность по отношению к фирме и страдают от подлости коллеги.

Вот он, очень важный момент! Когда мы попадаем в настоящий конфликт ценностей, мы с большой долей вероятности этого просто не поймем. Как до конца не поняла, что с ней произошло, сама Амели Нотомб. Скорее всего мы будем интерпретировать ситуацию в этических категориях и оценивать моральную сторону поведения супруга. Ведь когда чьи-то действия попирают нашу «ценность», мы видим в этом подлость, бессовестный эгоизм, предательство, бесчеловечность. Список можно продолжать.

В жизни пары конфликт ценностей может проявиться в ситуации важного выбора. Например, как поступить с неожиданной и нежеланной беременностью? Как поступить в случае немощи родственника? Что лучше: много работы (и, следовательно, денег), но мало общения или наоборот?

Может быть и так, что конфликт ценностей бросает тень на множество повседневных занятий. Например, интересы и комфорт каких членов семьи важнее: детей, родителей, бабушек и дедушек? А может, вообще начальника? От ответа на эти вопросы зависит распределение конкретных обязанностей в семье, зависят реакции одних членов семьи на инициативы других.

Умение сформулировать, описать и обосновать свою систему ценностей говорит о внутренней зрелости человека. Если же партнер сам толком не понимает, чем и почему хочет руководствоваться в жизни, то о конфликте ценностей вообще говорить не приходится. Конфликтовать-то нечему.

А как же ситуация, когда человек вроде бы и формулирует, как, с его точки зрения, «надо жить», но все его объяснения сводятся к «так надо потому что так есть»? А это уже не к философам, это уже к когнитивным психотерапевтам.

Сплошная психология

Школа когнитивной психотерапии рассматривает эмоциональные проблемы человека с перспективы мыслительных процессов и обработки информации. Одно из основных понятий этой школы – это убеждения (beliefs).

Глубинные убеждения (core beliefs, их еще называют когнитивными схемами, cognitive schemas) – это всеобъемлющие, укоренившиеся представления о себе, о других и об окружающем мире. Это базис функционирования человека, который начинает формироваться в раннем детстве и определяет поведение человека, его самоидентификацию и вообще всю его жизнь.

Идеи, составляющие наши глубинные убеждения, воспринимаются нами как факты и непреложные истины. Они настолько фундаментальны, что даже не осознаются. «Я хороший», «люди друг другу помогают», «жить интересно» – многим это кажется совершенно очевидными правдами, и таких людей можно только поздравить.

К сожалению, бывает и так, что эти идеи носят негативный, деструктивный характер, например «все люди друг другу враги», «никому нельзя доверять», «каждый думает только о себе», «жизнь – это полоса страданий» и т. д. Просто так переубедить человека, у которого эти утверждения являются основой его мировоззрения, невозможно.

Так может, это и есть те самые ценности, о которых говорят философы? Об этом интересном теоретическом вопросе стоит поразмышлять отдельно. Объединять в одном флаконе понятия из разных научных дисциплин следует с огромной осторожностью, и не об этом я сейчас веду речь.

Промежуточные убеждения (intermediate beliefs) – это более конкретизированные идеи, касающиеся отдельных областей жизни, например, отношения с другими людьми, работа, отдых.

Все многочисленные «надо» и «должно» в наших головах – это сюда. Автоматические оценки («Если не поступил в вуз с первого раза – ты неудачник, а поступил с первого раза – молодец!») – тоже сюда. Да вообще все, что мы называем нашими «жизненными принципами» и установками, наши обобщающие выводы о жизни – все это т. н. промежуточные убеждения. Между прочим, поддающиеся корректировке.

То, что поссорившиеся супруги часто называют конфликтом ценностей, на самом деле является всего лишь конфликтом промежуточных убеждений. Почему «всего лишь»? Потому что разрешить этот конфликт гораздо проще, нежели настоящий конфликт ценностей.

Сплошная конкретика

Возьмем пример, с которого я начала эту статью.

Муж отказывается мыть посуду и убираться на том основании, что не мужское это дело. Жена, напротив, очень хочет, чтобы он ее мыл, а также хоть иногда пылесосил. Жене действительно очень нужна помощь со стороны мужа, потому что она крайне переутомлена и на грани срыва. Мужу тоже не сладко, он не может расслабиться в такой атмосфере после работы и уже лезет на стенку.

Кризис не только у жены – кризис у пары в целом. Муж все видит, все понимает, но уперся рогом. У него убеждение, которое он сам считает неприкосновенной «ценностью». Сформулируем это убеждение: «Мужчины не должны заниматься домашним хозяйством».

В когнитивной психотерапии есть техники, которые позволяют дойти до источника этого промежуточного убеждения и разложить его на составляющие.

Может оказаться, что убеждение сформировано поведением родителей, а «залакировал» его выезд с друзьями в студенческие годы, когда все хозяйственные обязанности взяли на себя девушки.

Может быть и так, что с протиранием пыли у мужчины ассоциируется какая-то ситуация унижения. Например, школьная первая любовь высмеивала его попытки произвести на нее впечатление своей хозяйственностью. Он чувствовал себя таким ничтожеством, что запомнил это ощущение на всю жизнь. Ну не может он теперь спокойно взять в руки тряпку! Не надо хмыкать. Если копнуть каждого из нас, подобного рода ассоциаций можно накопать целый пуд. Так что оставим бедного мужика в покое.

Все это не имеет никакого отношения к ценностям. Рационально оценив свое убеждение, мужчина может его пересмотреть и расстаться с ним безо всякого сожаления. Тем более, что любимая женщина страдает без его помощи и он сам уже почти дошел до ручки.

А ценности?

Итак, ценности — это наши сокровища, идеи, ради которых мы готовы жертвовать собой и другими. Промежуточные убеждения — это наши представления о том, как должно быть и как устроен мир.

Что интересно, анализ промежуточного убеждения порой может открыть нам стоящую за ним ценность, которую партнер не разделяет! Например, «честь», «сохранение лица» или «самореализация». Означает ли это, что мы-таки имеем дело с пресловутым неразрешимым конфликтом ценностей? Нет!

Решить проблему и при этом сохранить верность ценностям бывает непросто. Это уже гораздо более тонкая психотерапевтическая работа, и мне бы не хотелось давать о ней превратное представление топорными примерами. Я просто сформулирую два постулата:

1. Начинать надо с промежуточных убеждений, а не с ценностей. Ведь не факт, что за убеждением вообще скрывается какая-то ценность!
2. Можно выйти из любого конфликта, когда партнеры открыты друг на друга и желают друг другу добра.

Если ваш любимый мужчина скажет вам, что для него очень, очень-очень важно не запятнать свою честь, разве вы будете над ним смеяться? Думаю, вряд ли. Да, это может создать проблему, и что? Охолонув от эмоций, вы будете думать, как выйти из ситуации.

А вот если списывать любое несоответствие взаимных ожиданий на неразрешимый конфликт ценностей, далеко не уедешь, это точно.

____
Амели Нотомб «Страх и трепет», Санкт-Петербург 2015
«Словарь философских терминов», ред. В. Г. Кузнецов, Москва 2005
«Философский энциклопедический словарь», ред. Е. Ф. Губский, Москва 2009
Джудит Бек «Когнитивная терапия: полное руководство», Москва-Санкт-Петербург-Киев 2006

Зачем изучать историю своей интернациональной семьи?

Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!

И если бы расспросить некоторых прабабушек

и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц,

удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна.

Михаил Булгаков

Есть люди, увлеченные генеалогией. Как правило, друзья и знакомые воспринимают их как безвредных и забавных чудаков, тратящих свое время, деньги и нервы на выяснение никому не нужных подробностей из жизни прапрабабушек и их троюродных братьев. Если у такого товарища при этом хорошо подвешен язык, то он может быть даже ценным приобретением в компании — всегда расскажет какую-нибудь интересную историю.

А вот родственникам генеалога приходится туго. Он постоянно расспрашивает, записывает, пристает с просьбами залезть на антресоли и разобрать чемодан со старыми фотографиями. Напрашивается в гости со сканером и диктофоном и требует телефоны пятиюродных кузенов, контакт с которыми прервался уже двадцать лет назад. Выполнять его просьбы лень, а посылать бесполезно, и что с ним таким делать – совершенно непонятно. Единственный способ обрести гармонию в отношениях – это самому заинтересоваться семейной историей, только чтоб наконец отстал. Но…

Как правило, после этого перед вчерашним озлобленным родственником открывается новый мир. Да, генеалогия – это заразное заболевание. И заразившийся с зараженным, объединив усилия, радостно начинают вгрызаться в прошлое вдвойне энергичнее.

Я знаю, о чем пишу, потому что сама такая. И искренне считаю, что серьезное изучение истории семьи полезно всегда, однако есть случаи, когда оно просто необходимо. Один из таких случаев — это интернациональная и межкультурная семья. Особенно если вы живете за границей.

Почему же?

1. Первая причина — самая очевидная. Знание истории семьи супруга помогает приблизить исторический контекст, понять его самого и его культуру, а все это вместе способствует супружескому взаимопониманию.

2. Интерес к семье супруга очень помогает снять напряжение (если оно есть) в отношениях с его родственниками и с ними подружиться. Общая тема — сближает! А если среди его родни найдется такой же фанат, то на семейных посиделках вам точно не придется больше скучать.

3. Бывает так, что в супружеский союз вступают люди из государств, находящихся в непростых отношениях. Объяснять детям спорные вопросы истории может быть очень трудно.

А что, если историю преподносить не в виде сухих очерков из учебника, а через биографии конкретных людей — бабушек и прадедушек, – чьи фотографии дети рассматривают в семейных альбомах? Увидев, как обычный человек воспринимал разные исторические события, детям проще будет понять, что у «исторической правды» может быть как минимум два лица.

4. Смешанный брак — это испытание для национальной идентичности каждого из супругов, особенно для того, кто живет в эмиграции. Тоска по «своему» проходит, если гостиная обвешана фотографиями нескольких поколений предков и если знаешь, что в тебе течет кровь людей, которые как-то справились с драмами гораздо серьезнее переезда за границу.

5. В какой-то момент мы можем с ужасом осознать, что наш «смешанный» ребенок не считает нашу национальность – своей. Например, сын-подросток вдруг заявит, что он поляк, а Россия для него — просто страна, где родилась мама или папа. Это большой удар…

Рассказывая ребенку с детства многочисленные истории из жизни его предков и вписывая их в исторический контекст, мы вкладываем в него ощущение причастности к «нашему». Но этих историй должно быть много, они должны быть подробными и интересными. Простым пересказом услышанного в детстве от бабушки тут не обойтись! Как и в пункте 3.

6. Ребенок, заинтересовавшийся историей семьи, может вести переписку с родственниками, искать потенциальных родственников в социальных сетях, выкладывать открытия в интернет и… поддерживать таким образом русский язык!

7. Важный психологический момент. Эмоциональные реакции человека во многом определяются разнообразными семейными схемами. В семейной психотерапии есть даже такой очень действенный инструмент — генограмма (я буду писать об этом подробнее). Это особым образом составленное генеалогическое древо, которое позволяет увидеть деструктивные модели мышления и поведения, переходящие из поколение в поколение.

Если знаешь, в каких условиях жили и как себя вели предки супруга, чем они болели, чего боялись, с какими драмами и трагедиями пытались справиться, гораздо проще этого супруга понимать — и прощать. Ведь многое из этого так или иначе осело у него в голове!

8. Предыдущий пункт относится ко всем парам, а вот нюанс, важный именно для интернациональных союзов. Мы приходим в иностранную семью со своими представлениями, стереотипами и предубеждениями насчет страны и культуры. Дав себе труд изучить «эмоциональную историю» этой семьи, мы сможем развенчать много мифов в нашей собственной голове и более адекватно оценивать происходящее.

9. Можно заниматься генеалогическими исследованиями, живя при этом за границей. В этом случае бывает нужна помощь родных, живущих на родине, хотя бы для того, чтобы от вашего имени оплачивать услуги архивов. И это прекрасный способ поддерживать с ними контакт!

10. Занимаясь генеалогией, неизбежно обрастаешь копиями документов (порой весьма старых!) на разных языках и фотографиями, сделанными в разных городах и странах. Показывайте это детям! Расширяйте их кругозор! Пусть чувствуют свою связь со всем миром, с разными странами, с разными религиями. Это даст им внутреннюю защиту, которая ой как понадобится при встрече с ксенофобами. И оградит от искушения быть ксенофобом их самих.

Можно много говорить о пользе генеалогии. Возможно, я еще продолжу этот список.

А пока, как желают друг другу генеалоги-любители,

Удачи в поиске!

Мы знаем, что слово «семья» переводится на польский язык как «rodzina» (роджина) и обратно. Мы уверены, что произнося это слово на своем языке, русские и поляки имеют в виду одно и то же. Казалось бы, чего тут огород городить? А вот не тут-то было!

Давно хотела написать этнолингвистический пост. Уж очень я эту тему люблю: как слова, обозначающие в разных языках на первый взгляд одни и те же понятия, на самом деле описывают немного иную реальность. Вроде бы нюансы, но порой эти нюансы оказываются весьма и весьма важными. Особенно если речь идет о повседневности международной семьи.

В диссертации о русско-польских браках у меня набралось на целую главу материала о том, какие смыслы включает в себя понятие «семья» в русском и польском языках. Зачем я вообще начала это изучать? Так ведь мои респонденты постоянно об этом говорили!

Русские респонденты жаловались на разнообразные проявления польской «семейственности», которые ломали планы и мешали развернуться. Поляки недоумевали, почему их русские супруги не в восторге от воскресных семейных обедов, и делились опасениями насчет перспектив супружеского союза с человеком, для которого важнее пойти с детьми в кино, чем встретиться с тетей.

Сложные теоретические выкладки сегодня опущу, про это стоит написать отдельно. К тому же, разные научные школы используют разную терминологию, а мне бы не хотелось запутывать вас, Дорогие Читатели! Пока прошу поверить мне на слово: огромное количество абстрактных понятий, которые переводные словари дают как эквиваленты, в разных языках обозначают не совсем одно и то же. И пара «семья» — «rodzina», как оказалось, не исключение.

Открываем словарь

Два крупнейших русско-польских словаря дружно переводят «семью» исключительно как «rodzina», но в обратную сторону это уже не действует*! Русское слово «семья» оказывается недостаточным для того, чтобы вместить все смыслы польского слова «rodzina», поэтому авторы обоих словарей предлагают два варианта перевода: «семья» и «родня и родственники».

Давайте присмотримся к этому повнимательней и посмотрим, что же скажут нам словари русского и польского языков?

Во всех четырех наиболее известных русских словарях** в определении слова «семья» подчеркивается факт совместного проживания и «близость» родства. То есть одна семья по определению живет под одной крышей, а все, кто не поместился — это уже близкие родственники, но не «семья». Пусть даже очень близкие — мама, папа или брат взрослого, живущего отдельно с женой и детьми Васи. Когда наш абстрактный Вася женился и переехал в отдельную квартиру, про него стали говорить, что он «зажил своей семьей». А если Вася переехал в квартиру к теще? Как тогда? Вася с женой и ее родители — это две семьи под одной крышей, связанные родственными узами, или одна семья? Тут можно спорить, и это показательно, потому что в контексте польского языка спорить тут совершенно не о чем.

В польских словарях*** нет ни слова об «одной крыше»! В словарных статьях о слове «rodzina» упоминаются «люди, связанные родственными узами», «все люди, являющиеся потомками одного предка», «группа людей, связанные родством, включая уже умерших предков» — то есть сообщество, не ограниченное ни временем, ни пространством. Польская «rodzina» может быть разбросана по странам и континентам и все равно восприниматься как единое целое. Однако по-русски троюродного брата, живущего уже лет тридцать в другом полушарии, мы, имея своих супругов и детей, все же назовем родственником, а не членом конкретно нашей семьи.

Так что с точки зрения польского языка где бы ни жила васина жена, она и ее родители по-прежнему одна семья. А Вася — нет! Есть даже польская поговорка, которая вызывает ступор у всех русскоязычных, понимающих польский: «муж — не член семьи» («mąż to nie rodzina»). Звучит она обычно в контексте обсуждения супругами совместных планов, когда муж критично настроен к каким-то инициативам своей жены, особенно, если эти инициативы связаны с визитами у ее родителей… «Муж — не член семьи», так что не лезь, дорогой. Так вот «полушуткой, полусерьезно», как говорят те же поляки.

Еще одна любопытная деталь. В русских словарных статьях говорится о том, что «семьей» можно в переносном смысле назвать «группу людей, сплоченных общими интересами, работой, дружбой». Мы можем говорить о коллективе, который «как одна семья». Однако для поляков это совершенно непонятно. Семья это семья, даже если все друг с другом перессорились и не разговаривают, или если у всех разный образ жизни, интересы и ценности. А общность этих самих интересов и ценностей не в состоянии превратить в семью людей, не связанных кровными узами.

Заглядываем в мозг

Конечно, реальное употребление слова не всегда соответствует тому, что написано в словарях. Две команды лингвистов, русская и польская, провели исследование живых ассоциаций с наиболее часто употребляемыми словами****. Как это выглядело? Сажали человека, давали список из 110 слов-стимулов и просили написать рядом первое, что в голову придет. На все про все — 10 минут, так что времени на размышления действительно не было.

Среди слов-стимулов было и слово «семья». Сопоставление результатов довольно любопытно.

Польские ассоциации связаны с народностью и государственностью и однозначно иллюстрируют польскую идею «семья — оплот традиции» („rodzina ostoją tradycji”): „Польша”, „святость”, „вера”, „народ”, „устои”, „твердыня”. Среди русских ассоциаций не было ничего подобного! Этот ассоциативный ряд имеет свои исторические причины, о которых я еще обязательно напишу.

Польские ассоциации указывают на семейные встречи как на важный элемент функционирования семьи: „гость”, „стол”, „встреча”, „праздники”, „обед”. Изучая русские ассоциации, трудно сделать вывод о том, что конкретно происходит в жизни такой смоделированной «семьи», поскольку среди всех записанных исследователями ассоциаций были только две подобного рода, и то единичные: „ужин за столом” и „дискуссии”.

В отличие от польских ассоциаций, русские крутятся вокруг совершенно иной темы — человеческих взаимоотношений: „дружная”, „дружба”, „любовь”, „счастье”, „счастливая”, „добро”, „тепло”, „радость”, „близость”, „веселье”, „взаимопонимание”, „все вместе”, „гармония”, „доверие”, „искренность”, „спокойствие”, „удовольствие”. Это не полный список. Польские ассоциации из этого понятийного круга тоже были, но единичны.

Разумеется, идиллии не существует. И русские, и поляки, принявшие участие в эксперименте, давали и негативные ассоциации. Однако их профиль был разный, и это тоже очень интересно. Польские негативные ассоциации более абстрактны, касаются семьи как явления: „ничтожность/тщетность/бренность” (сложно oднозначно перевести очень емкое польское слово «nicość»), „ссоры”, „проблемы”, „жаль”. Русские ассоциации описывают скорее конкретные проблемы и состояния: „разбита”, „развод”, „разлука”, „рутина”, „оковы”, „заноза”, „тяжело”, „сложно!”, „ужасно”.

Изучаем СМИ

В польской прессе***** тема семьи так или иначе присутствует в самых разных газетах, журналах и телевизионных программах. О том, что такое «традиционная семья» (что бы это ни обозначало), хорошо это или плохо, на какую поддержку со стороны правительства должна рассчитывать и как должна выглядеть «правильная» семья, до хрипоты спорят сторонники разных политических и идеологических движений.

И это дискуссия гораздо более яростная, чем в России! Не уверена даже, что можно вообще говорить о какой-либо серьезной дискуссии о семье в российских СМИ, не считая эмоционального обмена мнений насчет ювенильной юстиции, проблемы усыновления сирот и пособий для многодетных. А к официальным призывам укреплять семейственность в патриотических целях мало кто относится серьезно.

То, что мы получаем из СМИ, влияет на наше мышление, хотим мы этого или нет. И отголоски дискуссий о семье, феминизме, патриотизме и традициях в польских головах непросто осознать и переварить головам русским.

Выводы?

И вот теперь у меня дилемма. Формулировать выводы или лучше нет? Ученый борется во мне с семейным консультантом. Кажется, консультант все же побеждает.

Выводы из сравнения двух социальных явлений в разных странах — вещь небезопасная. Выводы невозможны без генерализации, а в случае темы «семья» генерализация может стать ненужным аргументом в супружеском споре. «Вы все такие, а мы вот не такие, это научно доказано!» — и все. Конфликт разгорается с новой силой. Нет, я не могу себе такого позволить.

Дорогие Читатели! Главный вывод из этой статьи вот: за словами «семья» и «rodzina» стоят разные ассоциации, разные понятия и немного разная субъективная реальность, если можно так выразиться. Стоит об этом помнить, входя в семейную систему поляков. И внушить эту мысль своим польским любимым, входящим в вашу семейную систему. В конце концов, все это очень интересно! И позволит избежать лишних конфликтов, разумеется.

_______

* Wielki słownik rosyjsko-polski, red. J. Wawrzyńczyk, M. Kuratczyk, E. Małek, A. Gołubiewa, M. Bartwicka, A. Wawrzyńczyk, 2004 Warszawa

Большой русско-польский словарь, (t.1, t.2), red. A. Mirowicz, I. Dulewiczowa, I.
Grek-Pabisowa, I. Maryniakowa, wyd. VIII, 2004 Warszawa.

Wielki słownik polsko-rosyjski (t. 1, t. 2), red. D. Hessen, R. Stypuła, wyd. V., 1998
Warszawa.

Wielki słownik polsko-rosyjski, red. J. Wawrzyńczyk, 2005 Warszawa.

**Большой толковый словарь современного русского языка, автор-ред. Д. А. Ушаков,
ред. Т. Никитина, 2009 Москва.

Толковый словарь русского языка С. И. Ожегова, ред. Л. Скворцов, 2012 Москва.

Новейший большой толковый словарь русского языка, ред. С. А. Кузнецов, 2008 Санкт-Петербург – Москва: Рипол-Норинт

Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный, ред. Т. Ф. Ефремова, 2000 Москва: Русский язык

***Słownik współczesnego języka polskiego, red. B. Dunaj, 1996 Warszawa: Wilga

Uniwersalny słownik języka polskiego, t. 1-6, red. St. Dubisz, 2003 Warszawa.

Słownik języka polskiego w 3 tomach, red. M. Szymczak, 1978-1981 Warszawa: PWN

Wielki słownik języka polskiego, red. P. Żmigrodzki, 2007-2012 Kraków. Словарь существует только в версии он-лайн

**** Проект по созданию польского ассоциативного словаря проводился при участии сектора психолингвистики Института Языкознания РАН под методическим руководством Н. В. Уфимцевой. В основу польского эксперимента легли разработки «Славянского ассоциативного словаря», что позволило проводить сравнительные исследования русского и польского материалов.
*****

I. Bielińska-Gardziel, 2009, Stereotyp rodziny we współczesnej polszczyźnie, Warszawa.

B. Krzesińska-Żach, Obraz rodziny kreowany w mediach (i przez media) — na przykładzie wybranych seriali telewizyjnych, в: Media elektroniczne – kreujące obraz rodziny i dziecka, pod redakcją Jadwigi Izdebskiej, Trans Humana Wydawnictwo Uniwersyteckie, Białystok 2008, s. 200-206.

Тучкова В. В., 2012, Отражение семейных ценностей в российских СМИ, в: Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, № 150, s. 158-163.

Тучкова В. В., 2012, Современная семья в зеркале российского телевидения, в: Медиаскоп, № 2.

Решая, как будут обстоять дела с языками в нашей смешанной семье, мы часто забываем о бабушках и дедушках

Среди моих польских родственников есть тетя Боженка. У нее много внуков и только одна внучка Кася. Кася живет в Дании, ее папа — датчанин, а мама — полька. Кася великолепно говорит по-английски и по-датски, немного знает китайский. Польским языком мама в свое время решила не забивать дочке голову — действительно, зачем он ей в Дании? В последнее время Кася с родителями довольно регулярно прилетают в Варшаву. Меня порой приглашают на семейные встречи, и на этих встречах у меня сердце кровью обливается. Каким взглядом смотрит на Касю тетя Боженка!..

Они не могут пообщаться без переводчика, а выступать в роли переводчиков всем родственникам обычно лень. Нет, тетя Боженка, конечно, знает основные вехи из жизни Каси: получила диплом, была на стажировке в Китае, обручилась… А Кася, конечно, знает — в общих чертах — что происходит у бабушки: лежала в больнице, была на могиле у дедушки, собрала сестер на посиделки. Но что толку?

У тети Боженки нет никакой возможности узнать, чем живет единственная внучка. Нет никакой возможности передать свой накопленный за долгую жизнь бесценный женский опыт. А Касе ведь этот опыт интересен! Но совершенно недоступен… Между ними — пропасть. И так, как на этой жизнерадостной картинке, не получается.

Как же так вышло?

Касе сейчас двадцать пять. Она далеко не единственная из взрослых детей, выросших в смешанных семьях, которых лишили возможности взрастать в языках обоих родителей. Двадцать-тридцать лет назад решение не обучать ребенка языку страны, куда мама или папа не собирается возвращаться, казалось более естесственным, чем сейчас. Среди нынешних молодых родителей я крайне редко встречаю такую позицию. Хотя, конечно, бывает. Связано это чаще всего со страхом, реже — с ленью. Да-да, с банальным страхом за ребенка! Что ребенок будет выделяться, что над ним будут издеваться в школе, что его будут ассоциировать с национальность мамы или папы и из-за этого обзывать плохими словами… Наконец, что больше одного языка с рождения — это очень сложно, у ребенка возникнут проблемы развитием вообще, и с учебой в частности.

Есть и другой подход, выраженный в слепой приверженности методике «один родитель — один язык». Эта методика воспитания двуязычных детишек сейчас модна. Я думаю, это связано с кажущейся простотой и иллюзией результата, достижимого без ощутимых затрат. Всего-то нужно говорить с ребенком на своем языке — и этот язык у него в кармане!

К сожалению, все не так просто, но об этом в другой раз. Если сводить все обучение дитенка языку мамы или папы исключительно к домашним беседам на бытовые темы, то общение на другие темы будет дитенку недоступно. Ну и ладно, скажут многие. Главное — заложить базу, а дальше пусть уже сам решает. Надо будет — выучит «язык предков» в совершенстве. А пока пусть лучше еще японский и суахили поучит — в жизни все пригодится.

И страх за ребенка, и желание его не перегрузить, и эйфория из-за мультиязычности заслоняют нам кое-что важное. А точнее, кое-кого. Эти кое-кто — бабушка и дедушка нашего дитенка, живущего за морем-окияном и щебечущего на всех языках мира.

Драма в отдельно взятой кухне

Бабушка и дедушка скучают по своим внучатам и радуются каждой возможности с ними поговорить. Внучата подрастают без них, изредка приезжают в гости каждый раз… другие. Внучата принадлежат другому миру — миру, куда бабушке и дедушке часто нет доступа. Даже если внучата и говорят на языке бабушки и дедушки, чем старше становятся — тем труднее с ними на этом языке общаться. Режет ухо акцент, неожиданно всплывают обычные, казалось бы слова, которых внуки не понимают. Всю полноту своей жизни, той, чужой, внучатам сложно вместить в язык, на котором они общаются только дома с мамой (или папой). Общение становится все более поверхностным, а внучата — все больше инопланетянами.

Бабушка и дедушка в растерянности. Настоящий контакт с внуками ускользяет из рук. В голове все чаще возникает страшное слово: «чужие». Нить, связующая поколения, еще не оборвалась, но вот-вот оборвется. Опыт, воспоминания, многообразие семейной истории внукам уже не передать. Убогость общего языка не позволяет бабушке увлечь внуков образами былой жизни здесь, а внукам — объяснить бабушке интересность и занимательность жизни сегодняшней там, на другой планете.

Я не сгущаю краски. Общаясь с бабушками и (признаться, реже) с дедушками внуков, живущих за границей с одним из родителей — иностранцем, я поняла одно: для многих сложность в установлении полноценного языкового контакта с внуками — настоящая драма. Для тех, чьи внуки вообще не знают их родного языка — трагедия. Да-да, я наставиваю на этих словах.

Разумеется, всяко бывает. Бабушек-дедушек может отделять от внуков стеклянная стена, даже если все живут в соседних домах или комнатах. Бабушки-дедушки могут совершенно отдалиться от внуков, уехавших вместе с родителями в эмиграцию. У внуков другой мир, другая повседневность, другие проблемы, и разговаривать не о чем на общем языке, которым все владеют в совершенстве.

Но ведь может быть и по-другому. Если нету этого общего языка — то нету и потенциала для сближаения поколений. Если общий язык беден — потенциал не может развиться. Вместо стеклянной стены, через которую хотя бы что-то видно, стоит кирпичная.

За работу!

Если мы хотим, чтобы наши «смешанные» детки имели полноценный языковой и эмоциональный контакт с обоими комплектами дедушек и бабушек, стоит следовать нескольким принципам.

1. Не идти за своими страхами.

2. Узнать как можно больше о влиянии двуязычия на развитие ребенка.

3. Перестать самому стесняться своего языка и бояться насмешек.

4. Если кажется, что подобного рода опасения действительно обоснованы, имеет смысл обдумать стратегию: как защитить моего ребенка от ксенофобии, при этом прививая ему интерес и любовь к моему языку?

5. В некоторых обстоятельствах это может быть нелегко, однако на помощь всегда может прийти специалист по развитию двуязычия или межкультурный консультант. Не надо стесняться обращаться за помощью!

6. Систематически развивать те языки, на которых ребенок может общаться с бабушками и дедушками. Одного общения за ужином на тему «как было в школе» недостаточно!

7. И, конечно, привлекать к обучению языку самих бабушку и дедушку. О том, как это делать, будет следующий пост.

Что-то вроде эпилога…

У нашей тети Боженки великолепное чувство юмора. На семейных посиделках в Варшаве все смеются. А Кася нет. Она единственная не знает ни слова по-польски…

Ссоры с мужем-иностранцем из-за уборки имеют свою специфику

Ситуация, до боли знакомая многим.

Сидишь ты с маленькими детьми дома. Еду готовишь, полы моешь, на детской площадке часами медитируешь. То дети взвоют, то сама взвоешь. Мужу-то хорошо, он на работе, дезертир несчастный! А ты, словно ведьма-авиаторша, с утра до вечера верхом на швабре. А по вечерам, как в дурном сериале, повторяются одни и те же разговоры:

– (дверь хлоп, по коридору топ-топ-топ, тридцать секунд тишины) Сидишь дома, дурака валяешь, даже убраться нормально не можешь! Я весь день вкалываю, прихожу домой отдохнуть, а кругом бардак!

– (тряпка на пол шмяк, горшок об стену бряк, содержимое горшка бульк) Сам с ребенком сиди, а я посмотрю, какой у тебя тут порядок будет! С удовольствием поменяюсь! Иди в декрет, а я на работу выхожу! У меня, между прочим, три диплома, МВА и музыкалка, я не бесплатная уборщица!!!

Ну а дальше все понятно. Тихий семейный вечер, полный уюта, нежности и взаимопонимания, а также милого детского щебета под сто децибел. Как говорится, кто не был, тот будет, кто был, не забудет! И даже если перенести место действия из, к примеру, Нового Уренгоя в Париж, Берлин или, скажем, в Стамбул, а мужа Серегу заменить на Пьера, Ганса или Мустафу, сценарий особо не изменится.

Пыль на полках, мусор на ковре и три немытых чашки способны превратить в ад семейную жизнь что с соотечественником, что с чужестранцем. Какой же из этого можно сделать вывод, пообщавшись на эмигрантском форуме с подругами по несчастью и добела отмыв кости мужьям всех возможных национальностей? А вот такой:

а) все мужики одинаковые

б) вопросы уборки интернациональны

в) фактор культуры и национального менталитета не играет в т. н. «бытовых вопросах» никакой роли.

Казалось бы, о чем тут еще рассуждать. И все же господа социологи, культурные антропологи, этнопсихологи и даже лингвисты дружно качают головами и говорят: «Ан нет, не так все просто!»

И я с ними соглашусь. Во-первых, в интернациональном браке действуют свои специфические механизмы, а во-вторых, уборку в разных уголках земного шара понимают по-разному.

Грязь грязи рознь!

Начнем с того, что чистота и грязь — категории условные. Нет универсального для всего земного шара представления о том, что чисто, а что грязно.

В Пакистане мусорщикам не то что не подадут руки – для этой категории обслуживающего персонала заводят отдельные чашки (плохонькие, треснутые), на случай, если мусорщик попросит попить. А в Пакистане жарко… Бытовые отходы ассоциируются с чем-то настолько гадким, что сама идея разделения мусора кажется пакистанцам просто кощунственной. Однако мусор в публичном пространстве уже не является грязью и, соответственно, никаких особо сильных негативных эмоций не вызывает. А вот в Германии все строго наоборот. Тротуары моют водой, удаляя окурки, обертки и прочую грязь, зато почтенные отцы семейств не считают зазорным ни аккуратно раскладывать по разным контейнерам свой родной мусор, ни пожать руку ассенизатору. И немцы, и пакистанцы имеют полное право считать друг друга грязнулями. Еще бы: живут, пожно сказать, в грязи, и в ус не дуют!

А вот другой пример. Что вы скажете о человеке, который заходит в дом и, как ни в чем ни бывало, гуляет в уличных ботинках в спальне, в ванной, на кухне? Вот именно. Давай-ка снимай обувь, свинтус, вот тебе тапки, нечего грязь по всему дому разносить! А между тем, например, в Польше считается дурным тоном заставлять гостей снимать обувь и надевать тапки. С самыми близкими родственниками и задушевными друзьями это еще проходит, но со всеми остальными уже – ни-ни! Предлагать мне одеть свои по определению грязные (потому что не мои) домашние тапки на мои чистые ноги?! Фи! А пол? Ну а что пол – помоешь потом, тоже мне, проблема. Какая же грязь хуже? Та с улицы или та с тапок?..

Зачем нам мыться-убираться?

Хороший вопрос, да? Чистота – залог здоровья, и так далее. Ну и если приятно пахнуть, то и люди не будут шарахаться, тоже плюс. Но ведь не для всех омовений и уборок найдется рациональное объяснение!

Почему пожилые родственники внимательно следят за тем, чтобы все помыли руки после посещения кладбища, даже если никто там ничего не трогал? Откуда растут ноги у этого дикого воспитательного приема – мыть детям рот с мылом, чтобы отучить их «грязно ругаться»? Что именно пытается смыть с себя девушка, отдраивая себя под душем после поездки в одном вагоне с компанией полутрезвых гопников, всю дорогу отпускавших в ее адрес сальные шуточки? В чем смысл народной приметы, которая велит немедленно подмести пол после ухода неприятных визитеров – и при этом строго-настрого запрещает это делать после ухода близких друзей или родственников?

Вот уж действительно: если вдуматься, грань между «рациональным» и т. н. «ритуальным» очищением очень тонка. Моясь и убираясь, мы стремимся отгородить себя от грязи – и материальной, например, следов от осенней слякоти на ботинках, и символической.

Триллер с грязью в главной роли

Кого мы обзываем «свиньей»? Не только неопрятного индивида, но и человека, который ведет себя вразрез с нашими ожиданиями, создает нам какие-то весьма ощутимые неудобства. А слово «свинство» даже старый мудрый Ожегов определяет как «низкий поступок» и «подлость».

«Грязные мысли», «нечистая сила», «смешать с грязью» – ко всему, что связано с грязью, мы относимся с опаской, и это проявляется даже в языке. Я привела примеры из русской культуры, но с то же самое мы увидим, заглянув головы к англичанам, немцам, китайцам, арабам и далее по списку. Например, в английском языке с грязью ассоциируется предательство, в арабском – позор, низкие моральные качества и неприглядные интимные секреты.

Итак, грязь – это не только пятна от слякоти на ботинках и сальные волосы. Грязь стала символической категорией. Мы воспринимаем грязь, чем бы они ни была, как нечто неприятное и потенциально опасное. Мы хотим держаться от грязи как можно дальше. Мы возмущаемся и защищаемся, когда что-то, что попадает в эту категорию, вторгается в нашу жизнь, и чувствуем себя очень неуютно, если оно в нашей жизни пустило корни. И именно поэтому мы смеемся над поговорками типа «пусть моются те, кому лень чесаться» – мы смеемся над пародоксом!

Чужой с пылесосом

А что же такое по своей сути уборка? Это приведение некоего пространства из состояния «грязное, хаотичное, враждебное» в состояние «чистое, упорядоченное, безопасное». А поскольку эти состояния условны, то и процесс уборки тоже условен. Грязь в символическом смысле – это неупорядоченность, отсутствие четкой и понятной нам структуры, где все на своем месте. Значит, устранение ее – это философский акт восстановления порядка, стремление сделать окружающую среду приемлемой для жизни. (Заинтересовавшихся отсылаю к британскому антропологу Мери Дуглас, написавшей знаменитую книгу о грязи в культуре.) А уж как технически сей акт должен быть реализован – об этом у разных народов представление свое. Можно влажную уборку делать тряпочкой, а можно и из шланга…

Есть и другая проблема: мы склонны делить людей на «Своих» и «Чужих». У кого-то в голове это разделение выражено более ярко, у кого-то менее, у кого-то и вовсе отсутствует (редко, но бывает). Так вот если в нашей голове все же живет этот «Чужой», то он наделен всевозможными отрицательными чертами. В частности, этот абстрактный «Чужой» всегда грязный, вонючий и недомытый. Ну и вообще, что-то с ним обязательно не так.

Убираясь, мы пытаемся восстановить разрушенную структуру – и не будем забывать, что это именно «наша», «Своя» структура. «Загрязнившись», она стала «Чужой», и нам сразу же становится не по себе. А если всю эту условную грязь развел к тому же еще и иностранец – «Чужой», – то попытки склонить его к уборке вырастают до ранга геополитических процессов. Это наш акт протеста против того, что «Чужой» навел тут у нас свои порядки, наша попытка подчинить себе этого «Чужого», приручить его и превратить в «Своего».

Проза жизни

Разумеется, педантичный немецкий муж, морщась при виде Пизанской башни стаканов в раковине, не думает дословно так:

– Что-то моя благоверная пошатнула мою структуру мироздания и вторглась своим «Чужим» хаосом в мое упорядоченное пространство! Впаду-ка я во фрустрацию и поору-ка на нее. Три, четыре…

Однако некий мало оформленный и плохо осознанный дискомфорт он все же испытывает. Причем спешу подчеркнуть: дискомфорт этот связан с самим фактом того, что в «его» немецком, французском, японском пространстве стало как-то «не так», и что сделал это пресловутый «Чужой».

А теперь к этому добавим все то, что подливает масла в огонь вне зависимости от национальности:

– усталость (ведь он работал весь день, устал, и по-человечески его можно понять)

– вынесенные из маминого дома представления о том, что́ вообще жена должна делать для мужа

– укрытые глубоко-глубоко в мозгу ассоциативные цепочки типа: она не помыла чашки => она не хочет заботиться о нашем общем доме => ей на меня плевать => она меня совсем не любит! Впрочем, о когнитивных механизмах супружеских конфликтов я еще буду писать. Это, братцы, отдельная песня.

Взбалтываем и получаем замечательный коктейль с ярким, надолго запоминающимся вкусом. Приятного аппетита!

Так делать-то что?

К сожалению, в данном случае мудрые советы подружек, особенно тех, у кого нет мужей-иностранцев, могут выйти боком. Ведь на одну стандартную, классическую прямо-таки проблему мытья полов в отдельно взятой смешанной семье можно и нужно смотреть с разных перспектив.

С бытовой точки зрения уборка – это просто уборка, и ничего более. Было пыльно – протерли – засверкало. Если споры вокруг свинарника не происходят каждый божий день и не сопровождаются сценами из аргентинских сериалов, то нужно просто прислушаться друг к другу, улыбнуться и все будет хорошо.

Однако если кажется, что муж «хочет странного», или же его претензии отдают шовинистическим душком, значит, нужно включить другую перспективу. С точки зрения антропологической, то, что «грязно» для мужа, не обязательно «грязно» для жены, и наоборот. Но зато представление о том, как должно быть «чисто», частенько резонирует с чувством национальной идентификации, и тогда держись всякий, кто на это наше «чисто» осмелился покуситься!

Выход, конечно, есть: перестать воспринимать собственную вторую половину как «Чужого» и вообще начать смотреть на мир с позиций этнорелятивизма (о котором я писала тут). Трудно?.. К сожалению, трудно… Но и против этого лома есть свои приемы.

А с точки зрения психологии, уборка здесь вообще ни при чем. Об этом стоит помнить, когда ссоры оставляют после себя чувство глубокого унижения, бьют по самооценке и отбивают всякое желание радоваться жизни. Если любящие супруги регулярно готовы придушить друг друга из-за недомытой сковородки, значит, пришла пора взяться за руки и бодрой поступью шагать к семейному терапевту.

P. S. Жалко только, что лишь в теории все так красиво выходит, разложенное по трем полочкам.