Мы знаем, что слово «семья» переводится на польский язык как «rodzina» (роджина) и обратно. Мы уверены, что произнося это слово на своем языке, русские и поляки имеют в виду одно и то же. Казалось бы, чего тут огород городить? А вот не тут-то было!

Давно хотела написать этнолингвистический пост. Уж очень я эту тему люблю: как слова, обозначающие в разных языках на первый взгляд одни и те же понятия, на самом деле описывают немного иную реальность. Вроде бы нюансы, но порой эти нюансы оказываются весьма и весьма важными. Особенно если речь идет о повседневности международной семьи.

В диссертации о русско-польских браках у меня набралось на целую главу материала о том, какие смыслы включает в себя понятие «семья» в русском и польском языках. Зачем я вообще начала это изучать? Так ведь мои респонденты постоянно об этом говорили!

Русские респонденты жаловались на разнообразные проявления польской «семейственности», которые ломали планы и мешали развернуться. Поляки недоумевали, почему их русские супруги не в восторге от воскресных семейных обедов, и делились опасениями насчет перспектив супружеского союза с человеком, для которого важнее пойти с детьми в кино, чем встретиться с тетей.

Сложные теоретические выкладки сегодня опущу, про это стоит написать отдельно. К тому же, разные научные школы используют разную терминологию, а мне бы не хотелось запутывать вас, Дорогие Читатели! Пока прошу поверить мне на слово: огромное количество абстрактных понятий, которые переводные словари дают как эквиваленты, в разных языках обозначают не совсем одно и то же. И пара «семья» — «rodzina», как оказалось, не исключение.

Открываем словарь

Два крупнейших русско-польских словаря дружно переводят «семью» исключительно как «rodzina», но в обратную сторону это уже не действует*! Русское слово «семья» оказывается недостаточным для того, чтобы вместить все смыслы польского слова «rodzina», поэтому авторы обоих словарей предлагают два варианта перевода: «семья» и «родня и родственники».

Давайте присмотримся к этому повнимательней и посмотрим, что же скажут нам словари русского и польского языков?

Во всех четырех наиболее известных русских словарях** в определении слова «семья» подчеркивается факт совместного проживания и «близость» родства. То есть одна семья по определению живет под одной крышей, а все, кто не поместился — это уже близкие родственники, но не «семья». Пусть даже очень близкие — мама, папа или брат взрослого, живущего отдельно с женой и детьми Васи. Когда наш абстрактный Вася женился и переехал в отдельную квартиру, про него стали говорить, что он «зажил своей семьей». А если Вася переехал в квартиру к теще? Как тогда? Вася с женой и ее родители — это две семьи под одной крышей, связанные родственными узами, или одна семья? Тут можно спорить, и это показательно, потому что в контексте польского языка спорить тут совершенно не о чем.

В польских словарях*** нет ни слова об «одной крыше»! В словарных статьях о слове «rodzina» упоминаются «люди, связанные родственными узами», «все люди, являющиеся потомками одного предка», «группа людей, связанные родством, включая уже умерших предков» — то есть сообщество, не ограниченное ни временем, ни пространством. Польская «rodzina» может быть разбросана по странам и континентам и все равно восприниматься как единое целое. Однако по-русски троюродного брата, живущего уже лет тридцать в другом полушарии, мы, имея своих супругов и детей, все же назовем родственником, а не членом конкретно нашей семьи.

Так что с точки зрения польского языка где бы ни жила васина жена, она и ее родители по-прежнему одна семья. А Вася — нет! Есть даже польская поговорка, которая вызывает ступор у всех русскоязычных, понимающих польский: «муж — не член семьи» («mąż to nie rodzina»). Звучит она обычно в контексте обсуждения супругами совместных планов, когда муж критично настроен к каким-то инициативам своей жены, особенно, если эти инициативы связаны с визитами у ее родителей… «Муж — не член семьи», так что не лезь, дорогой. Так вот «полушуткой, полусерьезно», как говорят те же поляки.

Еще одна любопытная деталь. В русских словарных статьях говорится о том, что «семьей» можно в переносном смысле назвать «группу людей, сплоченных общими интересами, работой, дружбой». Мы можем говорить о коллективе, который «как одна семья». Однако для поляков это совершенно непонятно. Семья это семья, даже если все друг с другом перессорились и не разговаривают, или если у всех разный образ жизни, интересы и ценности. А общность этих самих интересов и ценностей не в состоянии превратить в семью людей, не связанных кровными узами.

Заглядываем в мозг

Конечно, реальное употребление слова не всегда соответствует тому, что написано в словарях. Две команды лингвистов, русская и польская, провели исследование живых ассоциаций с наиболее часто употребляемыми словами****. Как это выглядело? Сажали человека, давали список из 110 слов-стимулов и просили написать рядом первое, что в голову придет. На все про все — 10 минут, так что времени на размышления действительно не было.

Среди слов-стимулов было и слово «семья». Сопоставление результатов довольно любопытно.

Польские ассоциации связаны с народностью и государственностью и однозначно иллюстрируют польскую идею «семья — оплот традиции» („rodzina ostoją tradycji”): „Польша”, „святость”, „вера”, „народ”, „устои”, „твердыня”. Среди русских ассоциаций не было ничего подобного! Этот ассоциативный ряд имеет свои исторические причины, о которых я еще обязательно напишу.

Польские ассоциации указывают на семейные встречи как на важный элемент функционирования семьи: „гость”, „стол”, „встреча”, „праздники”, „обед”. Изучая русские ассоциации, трудно сделать вывод о том, что конкретно происходит в жизни такой смоделированной «семьи», поскольку среди всех записанных исследователями ассоциаций были только две подобного рода, и то единичные: „ужин за столом” и „дискуссии”.

В отличие от польских ассоциаций, русские крутятся вокруг совершенно иной темы — человеческих взаимоотношений: „дружная”, „дружба”, „любовь”, „счастье”, „счастливая”, „добро”, „тепло”, „радость”, „близость”, „веселье”, „взаимопонимание”, „все вместе”, „гармония”, „доверие”, „искренность”, „спокойствие”, „удовольствие”. Это не полный список. Польские ассоциации из этого понятийного круга тоже были, но единичны.

Разумеется, идиллии не существует. И русские, и поляки, принявшие участие в эксперименте, давали и негативные ассоциации. Однако их профиль был разный, и это тоже очень интересно. Польские негативные ассоциации более абстрактны, касаются семьи как явления: „ничтожность/тщетность/бренность” (сложно oднозначно перевести очень емкое польское слово «nicość»), „ссоры”, „проблемы”, „жаль”. Русские ассоциации описывают скорее конкретные проблемы и состояния: „разбита”, „развод”, „разлука”, „рутина”, „оковы”, „заноза”, „тяжело”, „сложно!”, „ужасно”.

Изучаем СМИ

В польской прессе***** тема семьи так или иначе присутствует в самых разных газетах, журналах и телевизионных программах. О том, что такое «традиционная семья» (что бы это ни обозначало), хорошо это или плохо, на какую поддержку со стороны правительства должна рассчитывать и как должна выглядеть «правильная» семья, до хрипоты спорят сторонники разных политических и идеологических движений.

И это дискуссия гораздо более яростная, чем в России! Не уверена даже, что можно вообще говорить о какой-либо серьезной дискуссии о семье в российских СМИ, не считая эмоционального обмена мнений насчет ювенильной юстиции, проблемы усыновления сирот и пособий для многодетных. А к официальным призывам укреплять семейственность в патриотических целях мало кто относится серьезно.

То, что мы получаем из СМИ, влияет на наше мышление, хотим мы этого или нет. И отголоски дискуссий о семье, феминизме, патриотизме и традициях в польских головах непросто осознать и переварить головам русским.

Выводы?

И вот теперь у меня дилемма. Формулировать выводы или лучше нет? Ученый борется во мне с семейным консультантом. Кажется, консультант все же побеждает.

Выводы из сравнения двух социальных явлений в разных странах — вещь небезопасная. Выводы невозможны без генерализации, а в случае темы «семья» генерализация может стать ненужным аргументом в супружеском споре. «Вы все такие, а мы вот не такие, это научно доказано!» — и все. Конфликт разгорается с новой силой. Нет, я не могу себе такого позволить.

Дорогие Читатели! Главный вывод из этой статьи вот: за словами «семья» и «rodzina» стоят разные ассоциации, разные понятия и немного разная субъективная реальность, если можно так выразиться. Стоит об этом помнить, входя в семейную систему поляков. И внушить эту мысль своим польским любимым, входящим в вашу семейную систему. В конце концов, все это очень интересно! И позволит избежать лишних конфликтов, разумеется.

_______

* Wielki słownik rosyjsko-polski, red. J. Wawrzyńczyk, M. Kuratczyk, E. Małek, A. Gołubiewa, M. Bartwicka, A. Wawrzyńczyk, 2004 Warszawa

Большой русско-польский словарь, (t.1, t.2), red. A. Mirowicz, I. Dulewiczowa, I.
Grek-Pabisowa, I. Maryniakowa, wyd. VIII, 2004 Warszawa.

Wielki słownik polsko-rosyjski (t. 1, t. 2), red. D. Hessen, R. Stypuła, wyd. V., 1998
Warszawa.

Wielki słownik polsko-rosyjski, red. J. Wawrzyńczyk, 2005 Warszawa.

**Большой толковый словарь современного русского языка, автор-ред. Д. А. Ушаков,
ред. Т. Никитина, 2009 Москва.

Толковый словарь русского языка С. И. Ожегова, ред. Л. Скворцов, 2012 Москва.

Новейший большой толковый словарь русского языка, ред. С. А. Кузнецов, 2008 Санкт-Петербург – Москва: Рипол-Норинт

Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный, ред. Т. Ф. Ефремова, 2000 Москва: Русский язык

***Słownik współczesnego języka polskiego, red. B. Dunaj, 1996 Warszawa: Wilga

Uniwersalny słownik języka polskiego, t. 1-6, red. St. Dubisz, 2003 Warszawa.

Słownik języka polskiego w 3 tomach, red. M. Szymczak, 1978-1981 Warszawa: PWN

Wielki słownik języka polskiego, red. P. Żmigrodzki, 2007-2012 Kraków. Словарь существует только в версии он-лайн

**** Проект по созданию польского ассоциативного словаря проводился при участии сектора психолингвистики Института Языкознания РАН под методическим руководством Н. В. Уфимцевой. В основу польского эксперимента легли разработки «Славянского ассоциативного словаря», что позволило проводить сравнительные исследования русского и польского материалов.
*****

I. Bielińska-Gardziel, 2009, Stereotyp rodziny we współczesnej polszczyźnie, Warszawa.

B. Krzesińska-Żach, Obraz rodziny kreowany w mediach (i przez media) — na przykładzie wybranych seriali telewizyjnych, в: Media elektroniczne – kreujące obraz rodziny i dziecka, pod redakcją Jadwigi Izdebskiej, Trans Humana Wydawnictwo Uniwersyteckie, Białystok 2008, s. 200-206.

Тучкова В. В., 2012, Отражение семейных ценностей в российских СМИ, в: Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, № 150, s. 158-163.

Тучкова В. В., 2012, Современная семья в зеркале российского телевидения, в: Медиаскоп, № 2.

Кто приносит детям подарки в декабре? Оказывается, это очень трудная философско-теологическая дилемма.

Папа, — спросила моя без малого шестилетняя дочь. — Иисус невидимый?

— Невидимый, — ответил озадаченный муж.

— И на его Рождество я получаю подарки?

— Ну, получаешь, — подтвердил муж и уже открыл рот, чтобы развить тему, но…

— А чем он тогда отличается от Санта-Клауса? И почему, если день рождения у него, подарки получаю я?..

Челюсть мужа с треском упала на пол. А дочка смотрела любопытными голубыми глазами и ждала ответа.

Можно было бы развить затронутую в предыдущем посте тему поп-культуры и Рождества, однако мне как матери особо интересен один конкретный аспект этой проблемы.

Так кто же все-таки приносит подарки?! Вот он, ключевой вопрос, с которым рано или поздно сталкиваются наши дети. Однако если в России правильный ответ нужно выбрать из двух вариантов (родители или Дед Мороз?), то в Польше — из шести! Родители, Святой Миколай (то есть аналог американского Санта-Клауса), ангел, «звездочка», загадочный «Гвяздор» или Иисус Христос? Или даже из семи, если посчитать и Деда Мороза, у которого тоже есть свои сторонники. Вот и думай, русская мама, думай…

В декабре хорошо быть польским ребенком! Ну или ребенком в Польше. Подарки сыпятся, и сыпятся, и сыпятся со всех сторон весь месяц.

6 декабря — день Св. Николая, в польской традиции так называемые «Миколайки». На Миколайки принято… да-да, дарить детям подарки. В Варшаве, где я живу, подразумевается, что это всякие приятные мелочи, которые детки с радостным писком извлекают утром из-под подушки, из носка или из ботинка (это уж кому что нравится): конфетки, маленькие куколки для девочек и машинки для мальчиков, фломастеры с раскрасками, небольшие паззлы… А вот в других регионах Польши, насколько я знаю, бывает и по-другому.

Если родители в районе 6 декабря идут в гости — можно быть уверенным, что ребенок получит «миколайко́вый» презентик от хозяев. Ну и, разумеется, подарки «от Миколая» в детском саду! Как правило, это разного рода развивающие игры и плюшевые игрушки. На самом деле, конечно, это подарки от родительского комитета, однако вручает их… Ну, с трех попыток, кто же их вручает? Правильно, Святой Миколай собственной персоной.

В этом году мои девочки пошли в новый, с иголочки, детский сад, и к ним добрый дедушка с мешком подарков приходил аж три раза. Первый раз — персонально к директору, вручить в качестве подарка табличку с названием детского сада! Да-да, официальное открытие сада оттягивали аж до декабря и подгадали под «Миколайки». До сих пор не знаю, что об этом и думать. Второй раз — поплясать с малышней в актовом зале. Плясали почему-то после обеда, и так активно, что дети прямо в процессе выключались. Я ждала моих девчонок в фойе и смертельно перепугалась, увидев первого «бездыханного» мальчика, которого куда-то уносили воспитательницы. Оказалось — дрыхнет! Третий раз — сфотографироваться персонально с каждым ребенком и вручить подарки.

Ну а потом приходит, собственно, Сочельник по григорианскому календарю. Во всех знакомых мне польских домах именно в Сочельник, а не рождественским утром, дети получают основную порцию подарков — рождественских. Подарки складываются под елкой, и после традиционного ужина и, для желающих, пения «коленд» наступает самое главное — с перспективы детишек — событие Рождества. Рас-па-ко-вы-ва-ем!!!

Да, в декабре хорошо быть польским ребенком. Но быть РУССКО-польским ребенком — еще лучше! Потому что у польских детей с Рождеством период подарков все-таки заканчивается, а вот у русско-польских — ха!

В нашей семье мы делим подарки на «рождественские» и «новогодние». Конечно, моя наблюдательная дочка не могла не заметить сей странности. В этом году она пыталась объяснить младшей сестре, что мы отмечаем «первое Рождество» и «второе Рождество». Мне пришлось изрядно пошевелить мозгами, чтобы доходчиво растолковать моим любознательным красавицам, чем «второе Рождество» отличается от Нового Года. И, кажется, удалось.

Однако все самое интересное впереди! Через год девчонки будут старше, и вопрос наверняка снова встанет ребром. Так что я уже морально готовлюсь объяснять про Рождество «по старому стилю» и Старый Новый Год!

И закупаться подарками, соответственно.

На рождественских утрениках в польском детском саду русская мама получает незабываемый заряд бодрости

Актовый зал в детском саду. На сцене — трехлетки в рядок. Рождественскй мюзикл в исполнении малышатской группы польского детскаго сада — это нечто!

У большинства юных актеров на голове гордо красуются белые шестиконечные звезды. Согласна, несколько неожиданно. Однако в данном случае это Вифлеемские звезды, а не Маген Давид’ы. Главное — вовремя это сообразить.

Крайний мальчик слева как заткнул уши в самом начале представления, так и стоит.

Крайний мальчик справа одет в костюм библейского Иосифа: полосатый халат (вряд ли Иосиф именно в таком ходил, ну да ладно), платок на голове, посох. Этим посохом на протяжении всего представления Иосиф методично лупит себя по лбу.

Девочка в костюме Марии больше вжилась в канонический образ. Явно гордясь возложенной на нее ответственностью, она не сводит глаз с пупса в деревянной колыбельке у своих ног и даже забывает петь.

Девочка с огромными голубыми глазами периодически в приступе застенчивости прячет лицо в задранную юбку. Еще бы — рядом с ней отплясывает Елка, привлекая внимание зрителей.

На Елке чумовая зеленая шляпа с блестками и много-много блестящих игрушек и гирлянд! Эти гирлянды, не отрываясь от основного процесса, пытается прибрать к рукам моя дочура.

Детишки наши очень стараются! Читают короткие стишки про Святого Миколая и про подарки, хором поют песенки и танцуют. Родители умиляются и чешут в затылке. Тексты со сцены звучат те еще… Ну что поделать — Рождество давно стало элементом поп-культуры, и не только в Польше. А поп-культуру нужно как-то адаптировать для дошколят. В результате получается гремучая смесь евангельских мотивов, светской символики и консумпционистических призывов. В смысле, про как можно больше подарков.

Понятно, что сейчас везде так, но я не могла не хихикать, слыша, например, следующую песенку на мотив известной польской рождественской песни:

Иисус, стань мне братиком
Я всем с тобой поделюсь:
Дам тебе мои кубики лего,
Дам тебе плюшевого мишку!

Хотя справедливости ради надо сказать, что раз на раз не приходится. Мне глубоко в душу запало представление, которое несколько лет назад подготовила группа моей старшей дочки. Несмотря на то, что актерами были тоже трехлетние детки, та программа больше напоминала средневековые мистерии: был сюжет, были эмоции. Девочка в бело-голубом костюме до пят (в католической традиции это цвета Богородицы) очень трогательно баюкала пупса. Три Короля в настоящих коронах (в православной традиции это Три Волхва) гордо вышагивали, как настоящии монархи, держа в руках Дары. Ни про елку, ни про подарки, ни про Святого Миколая не было сказано ни слова.

Любопытно, что эти детские рождественские представления называются раз «гвяздка» (Gwiazdka)- «звездочка», раз «яселка» (Jasełka) — «ясельки». В чем разница и есть ли она вообще, я пока так и не поняла.

Отдельная песня — позволю себе этот невинный каламбур — это рождественские «коленды». Я не рискну просто перевести это слово как «колядки», потому что соответствие русских «колядок» и современных польских «коленд» — вопрос неоднозначный. Так что пусть будут просто «коленды».

Стандартный набор польского дошкольника — это 6-7 «коленд», среди которых есть и довольно длинные, с трудной мелодией и не всегда понятным текстом. Еще бы — некоторым песням по двести, а то и триста лет! В связи со спецификой этого жанра случаются конфузы. Так что декабрь в Польше — это время, когда родители дошколят соревнуются, чье чадо лучше извратит оригинальный текст «коленды». А чада вовсю оправдывают надежды.

Латинский фрагмент Gloria, gloria in excelsis deo («Слава в вышних Богу») можно понимать и петь как «Голиат…» (т.е. Голиаф). Мальчик из этой истории отличился тем, что звонким голосом спросил: «Мама, а кто такой этот Голиаф?» в костеле, воспользовавшись моментом тишины после того, как все прихожане хором исполнили этот гимн.

С этой фразой вообще много проблем. В польском переводе она входит в другую «коленду»: «Хвала на высокощчи…» (Chwała na wysokości…). Моя дочка никак не могла выговорить это сложное для нее слогосочетание и пела «Чпала на высокощчи…», вызывая восторг всех взрослых, которые-то знают, что «чпачь» по-польски — это принимать наркотики. Вскоре лирическая героиня завязала, но все равно некоторое время продолжала проказничать и «щипала» «на высокощчи».

Напевшись в саду польских «коленд», старшая дочка пришла ко мне с закономерным вопросом насчет аналогичных русских произведений этого жанра. Оказалось, что я знаю минимум пять песен про елочку, но ни одной про Рождество. К счастью, интернет не подвел, и дочка выбрала себе красивую песенку. Песенка пошла хорошо, за исключением одного фрагмента: «Ладан, золото и смирну принесли Ему».

Сначала я узнала, что «три великих мудреца» принеслу Младенцу Иисусу «еду».

Потом я узнала, что они принесли ему «спирту».

Потом я наконец догадалась объяснить бедному ребенку, что такое «смирна», «ладан» и, на всякий случай, «в невзрачном месте». Во избежание, так сказать.

Эту песню дочка даже спела на представлении в детском саду. Да-да, по-русски! Воспитательнице очень понравилась идея международных рождественских акцентов, и она включила песню в сценарий.

Рождественский репертуар старшей группы был, конечно, сложнее, чем у малышей. Был танец с белыми лентами «Аллелуя», танец роботов и танец пингвинов, много стихов про подарки и, разумеется, «коленда», которую ребята пели по очереди в микрофон с большой сцены.

А как же Дед Мороз, спросите вы? Неужели никто не приходил в сад и не дарил детям подарки?

А то! Конечно, приходил. Раза три…

Но об этом — в следующей статье!

PS. Я никогда не публикую фотографий чужих детей без разрешения их родителей, да и фотографии моих собственных детей не люблю выкладывать в интернет, поэтому прошу прощения за отсутствие репортерских иллюстраций.

Безумный русско-польский язык наших детей

Однажды моя старшая дочка поцарапала себе палец. Ей тогда еще не было и трех лет. С этим пальцем она побежала жаловаться не ко мне, а к сестре:

– Бо́ли ги́ля! Ой-ой-ой!

Сестра, понятное дело, впечатлилась. Я тоже, но не столько пальцем, сколько самой жалобой. Девоньки мои увлеченно рассматривали микроскопическую ссадину, а я смотрела на них и думу думала. На каком же языке они будут говорить, когда повзрослеют? Получится ли у нас с мужем вырастить из них полноценных билингвов? Или все-таки нет?..

Дома мы говорим между собой по-русски. Однако вокруг нас – Польша. И все говорят, соотвественно, по-польски. Все – это бабушка и прабабушка, подружки из детского сада, умиляющиеся ангелоподобным светленьким головкам тетеньки в парке. Наконец, наши друзья, которых не отпускают по домам без игры «в волка, который ест детей». В итоге недоеденные волком дети моментально переключаются с русского языка на польский и обратно, прекрасно выражают свои мысли на обоих языках, но… регулярно их путают. И ладно бы, невелика беда, главное – быть последовательным, не смешивать языки самому (как советуют на сайтах, посвященных воспитанию двуязычных детей) и все будет хорошо! Однако русский и польский слишком похожи, чтобы можно было обойтись малой кровью. Увы.

В итоге наш главный враг – языковая интерференция. Две языковые системы как бы накладываются друг на друга, а на выходе получается вот именно то, что мне, как и всем «детным» русскоязычным жителям Польши, приходится расшифровывать каждый день.

Самое забавное – это, конечно, интерференция на уровне слов.

Пресловутая «гиля» обозначает пальчик. А началось все с того, что польская бабушка любила щекотать пузище карапузища, приговаривая, как каждая нормальная польская бабушка:

– Gili-gili-gili-gili!

Из этого дочура сделала вывод, что раз щекочут пальцами, значит, палец называется «гиля». При этом забавно то, что «гиль» (gil) на польско-мамском языке обозначает соплю, а Ниагарский водопад соплей польские мамы называют «гиле» (gile).

Этот пример может показаться несколько натянутым, ведь такого рода словечки двух-трехлетки производят по сто штук в день, и для этого вовсе не обязательно взрастать одновременно в двух языках. Однако на базе только русского языка осмысленно (!) обозвать пальчик «гилей» вряд ли получится, да и польские мамы в первую очередь проассоциируют «гилю» с соплями.

Еще одно словечко моих русско-польских девочек, которое прекрасно иллюстрирует идею интерференции на уровне слов, это «ласко́тно» (или, как вариант: «ласкоти́чно»). «Щекотать» по-польски – «ласко́тачь» (łaskotać), а «Щекотно!» – «Ласко́че!» (Łaskocze!). Дочка проявила немалое языковое чутье и объединила две словоформы, получив прелестный гибрид.

А вот слово, которое уже начинает на полном серьезе выводить меня из себя, так как я слышу его каждый божий день: «пораскра́сить». Это, конечно же, дитя любви польского «помалёвачь» (pomalować) и русского «раскрасить». У него еще есть кузен: «пораскра́шенный», от которого у меня тоже начинается скрежет зубовный.

Из той же серии – словечко «попыха́ть», являющее собой нечно среднее между польским «попы́хачь» (popychać) и русским «пихать». А может быть, и просто заимствованием из польского языка. Не будем вдаваться в академическую дискуссию.

– Не попы́хай меня!

– Мама, это она меня попыха́ла! — лейтмотив общения нежно любящих друг друга сестер, когда они дома. Под этот лейтмотив мы с мужем учимся постигать дзен…

Взрослея, моя принцесса перестала говорить «Ги́ля бо́ли!», но мне от этого легче не стало. Казалось бы, все нормально, чего я придираюсь? «Гиля» стала пальчиком, а «бо́ли» со временем трансформировалось в нормальное человеческое «боли́т». Но ведь фраза: «Эй, ты что, меня же боли́т!» – это не по-русски. «Эй, ты что, мне же больно!» – вот это по-русски. А «меня же боли́т» – нет-нет, это польский, это «boli mnie». И это режет слух.

Таким образом, в нашу жизнь вошел очередной непрошенный гость – интерференция на уровне синтаксиса, то есть строения словосочетаний и предложений. И с этим бороться уже намного сложнее.

– Мне холодно в ручки! — жалуется дочка, но отказывается надевать перчатки. Ну или «в ножки», если отказывается надевать носки.

– Мама, смотри, мне получилось! — хвастается, когда последний «пузль» (еще одно отличное русско-польское словечко) в паззлах встает на свое законное место.

– У меня пять лет, а у Юльчи уже целых шесть! — сокрушается после дня рождения подружки.

Вроде бы мелочи. И так понятно, что ребенок хочет сказать. Конечно, понятно! Непонятно только, на каком языке он это делает. Сейчас это не проблема. Проблема будет позже, когда ребенок-подросток приедет на каникулы к бабушке в Россию, и его начнут дразнить во дворе. И еще позже, когда ребенок-выпускник захочет сдавать экзамен по русскому языку, абсолютно уверенный в том, что владеет им в совершенстве, и будет весьма удивлен результатом.

Не обошла наш дом стороной и интерференция на уровне грамматики. Правда, я думала, что все будет намного труднее. Но как раз с этим зверем мы справились на удивление быстро и безболезненно.

Чаще всего дочка добавляла польское окончание первого лица единственного числа «-ам» к глаголам в прошедшем времени. И звучало это так: «Я вы́пилам молочко», «я пришла́м», «я сде́лалам», «я пла́калам»… Что интересно, ударения дочка ставила русские.

Была еще ошибка, типичная для всех поляков, изучающих русский язык, а именно, использование окончания «-ах» вместо «-ам» в существительных в предложном падеже после предлога «по». Вот оно, коронное, замечательное, такое типичное русско-польское:

– Бабушка, мы не сможем поговорить с тобой на скайпе завтра, мы весь день будем ходить по склепах!

Пик подобного рода ошибок пришелся на возраст три-четыре года у старшей дочери, и как-то резко сошел на нет в пять. До сих пор мы еще боремся с мешаниной в разных падежных окончаниях, но это уже, наверное, придется исправлять в процессе изучения орфографии.

Эту тему можно развивать бесконечно, и я, думаю, еще не раз к ней вернусь. Мои записки разрастаются в геометрической прогрессии и расползаются по всему дому. Последняя партия увековеченных детских словечек и фразочек пала жертвой «папиного коричневого молочка», то бишь кофе, и, к сожалению, сильно «зали́лась». Ну ничего, насобираем еще!

Этот пост — изложение на русском языке моей статьи о том, как и почему супруги в русско-польских парах спорят о штанах, юбках и каблуках. Неожиданно для меня, статья вызвала интерес среди моих русскоязычных друзей. Так что, ребята, держите и не судите строго!;) Польский оригинал со всеми источниками и библиографией — по ссылке. Здесь же я в некотором сокращении изложу основные мысли.

Дело в том, что когда я собирала материал о межкультурной специфике жизни русско-польских пар, наткнулась на любопытную тему. Тема эта особо часто не мелькала, но тем не менее проскакивала и в интервью, и на русско-польском форуме, и в блогах, так что не обратить внимание я не могла. Русские парни жаловались на своих польских возлюбленных, что те не желают «женственно» одеваться и предпочитают ходить в штанах и мокасинах. Польские возлюбленные, наоборот, требовали, чтоб русские парни от них наконец отстали, ибо в штанах удобнее, а от каблуков ноги болят. Русские возлюбленные тоже возмущались польским женским уличным дресс-кодом и рассказывали разные страшные истории о том, как они «влезли в джинсы» и «ополячились», а потом с ужасом спохватились. А вот польские парни раз гордились, что их русские девушки/жены такие красивые да ухоженные, а раз пытались мини-юбку пониже натянуть, а то как-то неприлично.

В интервью мне об этих «мини-войнах» рассказывали, скорее, в юмористическомо ключе, и, как я поняла, со временем проблема сама собой сходит на нет. Я бы, может, и прошла мимо, если б не насторожил меня один момент. Уж больно часто мои русские респонденты произносили слова «женственность» и «женственное» в контексте одежды. Все бы ничего, мне как русской абсолютно понятна ассоциация «женственность»-«каблуки». Только вот ни от полек, ни от поляков я этого слова в данном контексте не услышала ни разу… Этнолог во мне немедленно встал в стойку и забил копытом: пахнет культурной категорией!

И действительно, получается прелюбопытнейшая вещь. Судите сами. Вот примеры высказываний насчет русских и полек моих русских респондентов, с форумов и интервью, обоих полов:

«Для меня лучше вызывающе, но женственно, чем серо и бесформенно»

«Что за девушка если натянет на себя штаны платье с верху до пяток и сапоги блин военные….. фу смотреть страшно….. а вот когда ноги ровные от ушей, мини, каблучки ммм просто супер!!!»

«Не нравятся мини и шпильки!?! Да вы батенька извращенец тогда!»

«Одержимость моих соотечественниц выглядеть гламурной в любое время суток и в любом месте меня восхищает»

«Иногда ходишь, и вообще не понимаешь, кто это идет. Ну боже, девочки, такие ножки у вас, и бюст вроде тоже есть, ну оденьтесь, ну покажите свою красоту, ну хоть немножко, — нет, тут надо серое, непонятное вообще…» (это о польках)

А вот — высказывания поляков и полек (в моем переводе):

«Их (т.е. русских девушек) штаны выглядят так, как будто никакого кровообращения в ногах уже вообще нет.»

«Туфли на каждый день должны быть удобными. Если бы женщины всегда носили туфли на высоком каблуке, они были бы вечно злыми. А через нескольк лет на их ноги никто и не взглянет»

«Мне иногда кажется, что русские женщины одеваются более вызывающе. Польки так не красятся, в смысле, так вызывающе не красятся, как русские, ну и одеваются тоже менее вызывающе»

«Руссие девушки точно одеваются вызывающе. Думаю, на моем примере прекрасно видно, что такое настоящая умеренность в одежде»

«В России женщины очень стараются быть элегантными. Очень сильный макияж, шпильки, такая в их понимании элегантность. Хотя можно одеть туфли на очень низком каблуке и что-то спортивное, и тоже быть элегантной»

Что же получается. То, что для русских — проявление женственности, для поляков выглядит как кич и вообще вызывающе. То, что для русских серо, неинтересно, мешковато и никак, для поляков удобно и элегантно.

О женственности и всем таком поляки в этом контексте не говорили во-об-ще. Зато об элегантности, удобстве и пользе для здоровья — весьма часто. У наших же — да, конечно, элегантность, удобство, это все прекрасно, но главное — жееееенственность.

Любопытно, правда?

А почему же так? Есть у меня предположение. Конечно, можно подойти к проблеме с перспективы феминизма и свести все к Страшному Русскому Патриархату, который прижимает женщин и заставляет их в угоду мужчинам ходить в неудобных туфлях и светить декольте. И какое-то зерно в таком объяснении, наверняка, есть, хотя бы потому, что то же феминистическое движение в Польше и в России развивалось совершенно по-разному и привело к разным результатам. Однако, честно говоря, эта тема меня никогда особо не интересовала, поэтому и развивать мне ее неохота. Да и кажется мне, что не так тут все просто.

Гораздо больше меня интригует совершенно другой момент. Межкультурный. Ведь все эти споры стали результатом именно того, что два человека из разных стран подобрались в пару. А межкультурная пара — это, в каком-то смысле, ситуация все же экстремальная. И вот люди прошли этап знакомства и поверхностного общения, стали жить вместе.

Как в случае любой пары, совместная жизнь — это столкновение моделей поведения, образа жизни, мышления каждого из, так скажем, «партнеров». Никуда от этого не деться, это нормальный процесс взаимной притирки. Но тут-то в список добавляются и еще кое-что, что придает пикантности, в частности, болезненные вопросы национальной идентичности. В смешанной паре кто-то из двоих обязательно живет «за границей». И ладно еще, если оба — например, поляк и русская познакомились и живут в Лондоне. В такой ситуации они как бы на равных, оба иностранцы. А вот если поляк и русская живут в Польше — это уже совсем другая история. Русский парень в такой ситуации оказывается иностранцем и так вообще, и в собственном доме. С русской девушкой, разумеется, все то же самое.

И вот тут, как показали мне собственные многолетние исследования, национальная идентичность поднимает голову (ну или задирает хвост;) ). Появляется страх потерять свою «русскость» — далеко не у всех осознанный, далеко не у всех ярко выраженный, однако у всех в той или иной степени присутствующий. И на этом этапе разные мелочи могут вырасти до масштабов «польско-русской войны под бело-красным флагом» — это я иронизирую над названием повести одной польской писательницы, Дороты Масловской.

Мне кажется, что эта пресловутая «женственность» становится для многих русских, переехавших в Польшу, одним из символов их «русскости». То есть не сама по себе «женственность», конечно, а факт того, что «женственность» важна, нужна, необходима. Для девушек ощущение собственной «женственности» становится таким актом манифестации: «Я в платье и на каблуках, я женственная, я русская, я не такая как вы все тут в штанах!» Для мужчин желание видеть возле себя «женственность» и «красоту» — тоже такой своеобразный вызов иностранному обществу: «Вы все вот такие, вам без разницы, как выглядят ваши женщины, а я вот такой, мне не без разницы!» Понятно, что я сейчас формулирую это все очень топорно, но, мне кажется, механизм тут работает именно такой.

И еще россыпь цитат:

«Русские (…) более женственны, и это опять таки наш менталитет, мы тем и уникальны, и я убеждена, что не нужно нашим девушкам заимствовать стиль унисекс с Запада. (…) Видимо Польша во всём старается походить на своих западных соседей»

«Польки не слишком уж хорошо одеваются. Правильнее будет сказать, что они одеваются удобно. Но это скорее связано с менталитетом поляков. Думаю, что попади они к нам на продолжительное время, то и одевались бы как наши и туфли на каблучке носили бы тоже»

«Нам, русским девушкам, есть чем гордиться (а русским мужчинам — кем): мы сохранили свою женственность, свою природную красоту, свою женскую слабость, мы всё же ближе к природе (пусть не на очень много, но ближе). А на Западе…»

Но почему же именно женственность? Откуда взялась эта по меньшей мере странная связь в головах: «женственность» — «русский менталитет»? Тут уже можно строить разные предположения. Я подумала о том, что, возможно, не обошлось без философа Соловьева с его Софией — «вечной женственностью» и увлекшихся этой идеей поэтов Серебряного Века. Все-таки хотя бы Прекрасная Дама Блока прочно засела в наших головах. Много кто в романтические 16 лет читал для собственного удовольствия Блока, Гумилева и Белого. А кому это удовольствия не доставляло, все равно читал, т.к. все эти поэты в школьной программе;) Так что хочешь — не хочешь, а что-то в голове осело, пусть даже в виде каких-то неоформленных обрывочных ассоциаций. А уж про «красоту, которая спасет мир» не слышали разве что самые дремучие товарищи.

Вот и имеем на выходе прямо-таки метафизический подход к юбкам и каблукам! Одевая платье и распуская волосы, русская девушка не просто одевает платье и распускает волосы, а становится проводником Великой Тайны, сама Мать-Природа в ее лице снисходит на грешную землю и спасает ее своей красотой и женственностью. И нет, я не сама это придумала, я только собираю в единое целое то, что услышала.

«Женственная одежда, эдакое служение красоте в виде более дорогих и ярких нарядов, оно конечно хорошо, я это тоже одобряю»

«Ошибка девушек в том, что добившись мужчину она расслабляется (…). Нет это, конечно, же нормально, быт, но в девушке должна оставаться загадка…»

«В женщине должна быть загадка, и самое главное — она должна быть женственной , а не унисекс созданием…»

А одетые «неженственно», но удобно польки вызывают у русских девушек какую-то глубоко личную печаль:

«Ну я не могу понять, когда я вижу женщину — нечно среднего рода…»

«И что мне больше всего обидно, они одеваются, не подчеркивая свою фигуру!»

Вот так-то! Как видно, не все так просто с этими юбками да каблуками!;)

Что рассказывают о народе этикетки пивных бутылок?

Я как-то раз пошла в магазин купить мужу пиво. Ну а что — он тоже человек. И возле стеллажа с этой божественной амброзией я остолбенела, увидев это:

Моя душа культуролога запищала от восторга! Столько символики! И польские национальные цвета, и геральдический белый орел, и само название «Biało-Czerwoni» – «Бело-красные», боевой клич польских футбольных болельщиков, – и многообещающий жест на фоне соответствующего выражения… хм… скажем так, клюва. Какая героика! Очень патриотично получилось.

Цена тоже оказалась весьма патриотичной. Непобедимому польскому орлу пришлось все-таки отступить перед моей жабой, поэтому насчет вкуса сказать мне нечего. Даже как-то не уверена, что я об этом жалею…

Разумеется, я не могла не поделиться находкой с друзьями. И оказалось, что наш гордый Орел-патриот отнюдь не обречен на одиночество! Мы стали подбирать ему компанию, чтоб не заскучал, и получился весьма впечатляющий славянский междусобойчик.

Итак, сначала на сцене появился он – Русский Богатырь! Правда, не совсем пивной, но это уже частности. Косая сажень в плечах, огромный меч, кучерявая борода – все как полагается! Достойный собу… пардон, собрат Орлу!

Затем к ним присоединился побратим Русского Богатыря – Польский Гусар! Крылья, пика, доспехи – полное обмундирование. А вот присутствие повстанцев на банке энергетика я комментировать не буду. Как и «проклятых солдат» на другой банке другого энергетика.

Ну что ж, ребята наши уже могут сообразить на троих. Пока они этим занимаются, давайте-ка подумаем, как же они второй раз побегут (ведь, как известно, сколько ни бери, а все равно…) У Орла есть крылья, у Гусара – конь, и только один наш Богатырь скромненько, пешком. Но это ничего, он может поехать на Танке-Победителе! Если влезет…

Ребята у нас, конечно, душевные, и без братьев наших меньших им было бы совсем грустно. А кого ж еще угощать героям, как не медведятку? А Мишка-то и сам им под стать – не с пустыми руками пришел, а кое-что принес. Кстати, Мишку зовут Войтек и он – реальный исторический персонаж! Да-да, и такое бывает. К вопросу о героях.

И вот сидят они, вспоминают минувшие дни и битвы, Мишка с ними. Эх, хорошо!.. И вокруг них прямо-таки на глазах густеет и густеет Сила! Ну прям джедаи. Только Сила тоже специфическая, славянская – украинская…

Посидели ребятушки, и потянуло их на дружбу народов. Что, в общем-то, тоже весьма предсказуемо. Пошли они по белу-свету искать себе камрадов.

В Скандинавии им не повезло – Бальдра как раз к их приходу прикончили стрелой из омелы.

В Бельгии они тоже надолго не задержались…

Эмир оказался непьющим (и безалкогольным).

А в Африке так вообще, окромя Баобаба, желающих присоединиться к нашим ребятам не нашлось. Но не вырывать же… Они его окропили из человеколюбия и отправились дальше.

В Америке встретили их Отцы-Основатели, приняли хорошо, но составить компанию в пути отказались – дескать, несолидно.

Заодно предостерегли, чтоб не совались в Индию, а то там – мааамоньки мои!!!

Зарулили наши братцы на всякий случай и на Аляску, а там центральный персонаж – Акула! Пошли обратно, от греха подальше…

В Индию хлопцы все же заглянули. Да чтоб богатыри идолища поганого испужались? В Индии был Махараджа, только какой-то запуганный. Ребята посовещались и решили его не беспокоить.

Где-то в Монголии их вдруг догнал Чингиз-Хан на своем быстроногом скакуне. Наши с ним вежливо побеседовали, конечно, однако попытки дальнейшего сближения мягко, но решительно пресекли. Как-то не было настроения…

После этой встречи совсем уж было отчаялись ребятушки. Распереживались, мол, неужели так и не найдем мы себе новых друзей? Решили с горя на всякий случай завернуть еще в Японию – и по домам. Но не тут-то было! Оказывается, в Японии уже давно накрыли поляну и ждали их с распростертыми объятиями.

Хозяин мероприятия, Японский Самурай-Сёрфер, был рад гостям.

Он пригласил с собой друзей – других Японских Самураев…

… и веселого рыбака по имени Ебису.

А когда вечер стал уже совсем томным, к посиделкам присоединились прекрасные дамы…

…и еще довольно неожиданные гости.

Гуляли до утра, а потом пошли на Фудзи смотреть восход солнца…

А мораль этой сказочки вот в чем. На бутылках с алкоголем чего только не увидишь. И национальных героев, и места боевой славы, и символические пейзажи, и политические карикатуры… Одни картинки не вызывают никаких вопросов, другие – совершенно непонятны без знакомства с культурно-историческим контекстом. Одни поднимают настроение, от других, наоборот, оторопь берет.

Производители изображают на пивных этикетках то, что мы ходим видеть. А то, что мы хотим там видеть, многое говорит о нас самих! Что именно – пусть уж каждый делает выводы самостоятельно. Я буду подкидывать пищу для размышлений.

Просьба ко всем-всем-всем: присылайте, пожалуйста, этикетки из разных стран, которые запали в душу! Тут я, конечно, просто поразвлекалась, собрав, что под руку попалось, и описав, как подсказало больное вооборажение.

Разве так бывает: любишь человека из другой страны, а культурных различий не видишь? Оказывается, бывает…

На эту странность я обратила внимание несколько лет назад, когда собирала материал для диссертации. Мне приходилось много разговаривать под диктофон со смешанными парами: в основном русско-польскими, но и другие комбинации меня также интересовали. Я расспрашивала про то, как проходила взаимная культурная адаптация, с какими проблемами на этой почве пара сталкивалась и как их решала. И вот слушала я — и не переставала удивляться.

«Во время моих бесед порой доходило до абсурдных ситуаций»

Как это, спрашиваю, жить под одной крышей с иностранцем? А в ответ частенько слышу:

– Это с ним, что ли? Да какой из него иностранец!

Собеседники мои (надо отдать должное, не все, но очень многие) мотают головами и отрицают какие бы то ни было культурные различия с возлюбленными. Причем мотают так активно и уверенно, что я поначалу дейсвительно им верю. И в опубликованные в журналах интервью с известными личностями об их заграничной любви верю. И тому, что пишут на форумах менее известные люди с таким же опытом, тоже верю. Верю, а понять вот, хоть убей, не могу. Это как? Нет никаких культурных различий между русским мужчиной и немкой? Вообще ничем, кроме пола, друг от друга не отличаются полька и кореец? Вы серьезно?.. Ну-ну…

Во время моих бесед порой доходило до абсурдных ситуаций. Десять минут назад ребята дружно уверяли меня, что не чувствуют никаких межкультурных звоночков. Да что там — культурные различия вообще не существуют! Это, дескать, какая-то модная ерунда, кто-то придумал, остальные подхватили. На самом-то деле ежу понятно, что все мы в первую очередь люди, а уже в десятую — скажем, русские и французы. Все это прозвучало десять минут назад – а сейчас оба они, совершенно не стесняясь моего присутствия, на повышенных тонах выясняют, как надо правильно жить: «вот у вас так», а «у нас вот эдак».

В конце концов я поняла, что надо менять стратегию, иначе я сойду с ума, и защищаться мне в смирительной рубашке. С тех пор разговор я начинала с вопроса о поведении, характерном для представителей данного народа. И вот тут обычно каждому из пары было что поведать про соотечественников его супруга. Выслушав подробные рассказы о том, что поляки такие-растакие, а русские ведут себя так-то и так-то, я задавала вопрос:

– Так как же вы со всем этим живете? Как справляетесь-то?

После чего в комнате обычно наступала тишина. И… звучали сакраментальные слова:

– А он какой-то нетипичный поляк. Вот все вот это, про что я рассказала, так в нем ничего этого нет.

А дальше — хорошо известное мне, классическое, можно сказать:

– Дело в том, что между нами нет никаких культурных различий, мы одинаково действуем, одинаково думаем, вот и все!

«Международные пары состоят исключительно из нетипичных американцев и шведов и, конечно же, сплошь нетипичных русских обоего пола»

Ох и насмотрелась я на этих «нетипичных», пока проводила исследования! И насмотрелась, и начиталась. В общем, международные пары состоят исключительно из нетипичных японцев и корейцев, нетипичных американцев и шведов, нетипичных поляков и венгров и, конечно же, сплошь нетипичных русских обоего пола. Польки массово выходят замуж за нетипичных немцев, а поляки женятся на вьетнамках, которые ну разве что по-вьетнамски говорят, а так — от польки и не отличишь. Надо думать, немецкие свекрови и вьетнамские тещи все тоже не унижают себя немецким и вьетнамским стилем поведения…

Получается, что мы можем состоять в близких отношениях с человеком из другой страны, создать смешанную семью, и при этом яростно отрицать, что за плечами у каждого из нас — иные культурные модели, которые приходится как-то приводить к общему знаменателю. А если нас припирают к стенке, то заявляем, что наш «экзотический» партнер таким только кажется. На са-а-амом-то деле он совершенно не типичный представитель своего народа. То есть вовсе не чужой. Просто… ну… родился и прожил полжизни не там, где надо. А так — свой человек!

Это явление настолько бросается в глаза ученым, занимающимся проблемами межкультурных браков, что является предметом отдельных исследований. Американцы Поль Розенблатт, Терри Карис и Ричард Поуелл подробно описали отрицание супругами какой бы то ни было неординарности в отношениях между ними в книге о межрасовых семьях и пришли к выводу, что речь идет о специфическом защитном механизме. Немец Ульрих Бек рассмотрел проблему еще глубже, применительно вообще ко всем межкультурным семьям. Этот защитный механизм, не подозревая о том, рано или поздно запускает большинство смешанных пар. Почему?

В начале отношений с человеком из другой страны нам очень нравится ареол экзотики, чужеродности и «ветра дальних стран». Все очень интересно, мы как пара, безусловно, привлекаем к себе внимание знакомых и незнакомых, особенно если наш чужеземец (или чужеземка) весьма колоритен внешностью и поведением. Но сколько же можно?! От постоянного внимания в конце концов устаешь, об этом знают даже мировые знаменитости. Хочется перестать уже выделяться на фоне окружающих. Одни и те же вопросы начинают вызывать раздражение, а повышенный интерес к нашей частной жизни пробуждает желание душить на месте. Оскароносные актрисы надевают темные очки и делают вид, что «их тут не стояло», а смешанная пара начинает убеждать всех вокруг и себя самих в том, что они ничем не отличаются от остальных людей. У нас такая же семья, как у вас, ничего особенного в нас нет, ни о каких специфических различиях мы не знаем! Нечего к нам лезть с идиотскими вопросами! Если же различия все же слишком очевидны и просто так закрыть на них глаза не получается, на помощь приходит тяжелая артиллерия — аргумент про «нетипичность».

«Лично я уверена, что такой подход несет в себе опасность»

Понятное дело, интервью под диктофон не способствует полной откровенности. Не каждый захочет рассказывать всю подноготную своих отношений. Проще сказать «у нас нет межкультурных сложностей» и закрыть тему. И тем не менее, я имела возможность убедиться в том, что во многих случаях эта позиция была абсолютно искренна.

Лично я уверена, что такой подход несет в себе опасность как для развития отношений, так и для собственной психической и эмоциональной интегральности. Созданная нами иллюзия дает, конечно, ощущение безопасности, но имеет также свою цену. Мы становимся совершенно беззащитны пред лицом реальности, жизни, обстоятельств. Нашу домашнюю идиллию, в которой нет отзвуков разнообразия огромного мира, а есть только идентичные друг другу мы, может разрушить каждая серьезная перемена. Достаточно будет того, что к нам переедут престарелые родители и привезут с собой кусок своего далекого (а может, и не такого уж и далекого) мира, с которым нам теперь жить: специфическую кухню, иные представления о распределении ролей в семье, иную модель организации пространства. Они могут быть прекрасными, ненавязчивыми людьми, но, хотим мы этого и нет, наш дом наполнится чужеродностью, которую мы так старательно игнорировали. А мы будем к этому совершенно не готовы.

Второй важный момент – это эмоциональная и духовная связь с партнером. Чем лучше мы друг друга узнаем, тем прочнее и глубже эта связь. Но ведь мы никогда не сможем понять до конца ассоциаций и реакций другого человека, если не дадим себе труд встать лицом к лицу с миром, в котором он был воспитан! Не с фрагментами, лежащими на поверхности, а со всей многомерной системой общественных отношений. С темными сторонами, на которых, возможно, наш партнер сам предпочитает не заострять внимание.

Но и это не все. Отказывая нашим заморским возлюбленным и их родственникам в праве на культурную чужеродность, мы лишаем себя замечательного развлечения! Ведь межкультурные познавательные забавы приносят море удовольствия. Как сказал однажды мой знакомый, даешь обязательные для всех браки с иностранцами!

— С женой из другой страны открываешься новому миру, поразительным образом расширяешь свои горизонты. Я получил в подарок, совершенно нахаляву, без всяких там филфаков и прочего, другую культуру, целую вселенную! — так он охарактеризовал итоги своего решения жениться.

А мы, убедив себя в «нетипичности» наших любимых чужестранцев, выбрасываем на помойку содержимое прелестно запакованного подарка и пытаемся радоваться коробке с бантиком.

«Может быть, я несправедливо упрекаю?»

А может быть, я несправедливо упрекаю супругов «нетипичных» немцев, американцев и корейцев в стремлении прятать голову в песок? Что, если эти немцы, американцы и корейцы действительно многим отличаются в своем поведении и способе самовыражения от большинства своих соотечественников? В конце концов, все люди разные, а социализация — это не станок, штампующий идентичные человеко-единицы. Вынесенные из дома схемы и модели поведения можно и сознательно поменять, было бы желание. Ну вдруг вот этот вот «нетипичный» голландец обладает, с одной стороны, достаточно гибкой личностью, а с другой стороны, богатым опытом межкультурного взаимодействия и действительно способен успешно «обрусеть»! Возможно же такое? Конечно, возможно. (Хотя в скобках замечу, что полностью это не удалось даже живущему вот уже 25 лет в России и тщательно изучившему наши «национальные особенности» Вилле Хаапасало). Или, может, вон та чешка, которая с раннего детства переезжала с родителями-международниками из страны в страну, с молоком матери впитала мозаику культур, а ее чувство национальной принадлежности охватывает континенты. Может такое быть? Разумеется. Однако такие люди в красках рассказывают о видоизменениях собственных культурных моделей, а их спутники жизни с гордостью подчеркивают замеченные различия. В их лексиконе нет слова «нетипичный» — применительно к корням, конечно же. Они прекрасно разобрались, из каких элементов и в каких пропорциях состоит индивидуальный «культурный узор» их союза.

Для наглядности приведу пример от противного, из моих собственных исследований. Итак: польский мужчина, уверяющий, что его русская жена — нетипичная русская. При этом он за девять лет брака так и не научился более или менее сносно говорить по-русски («А зачем? Мы же в Польше живем»), в России был два раза — достопримечательности посмотреть и перед свадьбой родственникам показаться («И пока мне хватит»), не читает русских книг («Времени нет»), не смотрит русских фильмов («Ничего там не понимаю»), а когда жена беседует с русскими подругами, не знает, что они обсуждают и над чем смеются («Если что-то важное будет — она мне переведет»).

Подведем же итог. Знает ли он, что из себя представляют русские, Россия, русский национальный характер? Нет. Может ли он адекватно оценить, насколько типичной русской является его супруга? Нет. Может он делать выводы насчет культурных различий с женой? Нет! Наконец, могу я ему поверить, когда он со знанием дела заявляет, что его жена ничем не отличается от среднестатистической польки? Нет. Извините меня. Но я не могу. Этот мужчина считает свою жену «нетипичной» русской исключительно потому, что она не соответствует его стереотипу женщины из России — а это уже совсем другая история. Ну и неохота занятому человеку забивать себе голову всей этой экзотикой.

Воздержусь от ехидных замечаний. Этот человек уделил мне свое время, согласился поговорить, и я очень ему благодарна. Скажу только о красивой и прекрасно образованной женщине, его жене. Она откровенно погрустнела, когда я спросила ее, как она — русская — чувствует себя в своем уютном польском доме без русской атмосферы. К слову пришлось, что мой польский муж иногда по вечерам включает на Ютубе всякую юмористическую ерунду типа обзоров Макса Голополосова или кусков из КВН. Мы отпускаем уставшие мозги погулять и дружно хихикаем над специфическими, непонятными без контекста юморесками. Он, типичный поляк, и я, типичная русская. Так вы бы видели ее взгляд — как же она мне завидовала…

На примере этой трагикомической автобиографической зарисовки прекрасно видно, как незнание определенных культурных моделей может сделать из человека дурака (и дуру).

 

Весна, Варшава, все цветет. Первый год моей аспирантуры — почти десять лет назад. Наконец-то тепло, куртки-свитера отправляются в шкаф, а оттуда выпархивают платья, юбочки и туфельки. Все как обычно. И вот бегу я, вся такая девочка, по мостовой Краковского предместья, куда-то сильно опаздывая. Внезапно передо мной вырастает парень и пытается что-то до меня донести. Тра-ля-ля туристы, тыр-пыр-быр экскурсия, бу-бу-бу твой телефон. У меня как у опытного гида-сопровождающего на сочетание понятий «туристы», «экскурсия» и «телефон» реакция автоматическая: я достаю телефон и начинаю договариваться о дате проведения мероприятия. Однако в этот раз автоматизм в силу спешки срабатывает как-то нестандартно: я, не замедляясь, то ли диктую свой электронный адрес, то ли зачем-то записываю его адрес и уношусь в закат. Воспоминание об этом дивном диалоге встречный ветер выдувает у меня из головы секунд за десять.

Подробностей я уже не помню, а жаль. То ли я через несколько дней получила письмо от незнакомца и, помедитировав на монитор, вспомнила наконец ситуацию: ах да, вроде о какой-то экскурсии шла речь… То ли эта встреча все-таки выплыла у меня из глубин подсознания, и я написала сама, чтобы выяснить, насчет какой экскурсии я умудрилась, не сбавляя скорости, договориться. Как бы то ни было, между нами завязывается электронная переписка в довлатовском духе. Действительно, слово «экскурсия» в письмах повторяется довольно часто. Однако отнюдь не в том смысле, что я должна ее кому-то провести, вовсе нет. Оказывается, туристов прогуливает по Варшаве и возит по свету мой корреспондент, о чем и сообщает мне с должной долей небрежности и хвастовства.

Вот полька на моем месте сразу бы все поняла: мальчик познакомиться хотел и непостижимо удачно попал с этой своей экскурсией. Посылаем этого мальчика сразу, если не заинтересовал, или форсируем встречу, если заинтересовал. А я вела себя как хорошо воспитанная русская девушка: из вежливости на эти странные письма отвечала (ну как же можно человека-то обижать…) и ждала, что будет: то ли оно само рано или поздно увянет, то ли я наконец-то прочитаю что-то интересное, и мы подружимся (!). А оно, понимаешь, ни туда, ни сюда. Все лето я периодически получала письма то из Китая, то из Варшавы, то еще откуда-то. Насыщенный, однако, у коллеги-гида выдался летний сезон. Переписка была какая-то искусственная, как будто перед парнем задачу поставили: раз в две недели писать мне по модели «что вижу, о том пою». Я удивлялась, но исправно отвечала. Вежливая же я до жути.

«Товарищ, из дальних странствий возвратясь, позвал меня в кафе»

К началу нового учебного года я уже даже как-то привыкла, что ли. И когда товарищ, из дальних странствий возвратясь, позвал меня в кафе, я встала да пошла. Ну а что? Вроде уже четыре месяца переписываемся, не сказать что часто, но относительно регулярно, чего б и не потрепаться наконец. Подчеркиваю, никаких — никаких! — романтических мыслей в моей голове в его адрес не было. Был профессиональный интерес — надо же поддерживать контакты в индустрии.

В кафе неожиданно оказалось, что он несколько лет назад закончил тот самый Институт этнологии, в котором я училась в аспирантуре. Ух ты! Мы провели прекрасные полтора часа, беседуя о довоенной Варшаве, современных туристах, этнологическом взгляде на мир и межкультурной коммуникации, обменялись профессиональными байками. Было легко, весело и приятно. Естесственным образом прозвучало предложение встретиться еще как-нибудь и сходить пофотографировать какие-то малозначимые, но страшно интересные варшавским гидам детальки фасадов. Честно признаться — я очень обрадовалась, как радуется каждый иностранец возможности подружиться с кем-то близким по духу и интересам. Никакого чувственного контекста наша встреча в кафешке в обеденное время не имела — во всяком случае, я его не заметила.

«Как насчет небольшого романчика?»

И вот, вся радостная от перспектив обретения нового приятеля, возвращаюсь я домой и получаю от этого новообретенного приятеля смс: «Как насчет небольшого романчика?» Нет, на русский язык сложно перевести всю прелесть той польской формулировки. Там было словосочетание, которое обычно используется, когда речь идет о разных мелких удовольствиях типа чашки чая, фильма или тортика. А то, что я перевела как «романчик», обозначает в польском языке не просто страстные отношения между мужчиной и женщиной, а левые страстные отношения между мужчиной и женщиной. Когда это либо на стороне, либо в сугубо развлекательных целях. Точно так же звучало бы предложение откушать мороженого. Отнюдь, сказала графиня.

Выяснение отношений было очень лаконичным и не вышло за рамки смс. На том мы и распрощались. Полька бы плюнула да забыла, а я, вежливая русская девушка, еще предприняла наивную попытку вырулить из «глупого недоразумения» обратно на плоскость приятельских отношений. Охолонув от жуткого разочарования, я написала коллеге в квадрате небольшое, но информативное письмецо, как этнолог этнологу, на тему межкультурного аспекта всей этой ситуации с приглашением к размышлениям. Ответа не воспоследовало…

«А схема такая»

Итак, шокировали меня две вещи. Во-первых, однозначная интерпретация моей сначала вежливости, а позже открытости к дружескому контакту как готовности немедленно нырнуть в лябофф. Во-вторых, форма, в которой поступило интересное предложение. Второе однозначно классифицируется хорошо воспитанными поляками как хамство, и тут медицина бессильна. А вот первое дает много пищи для размышлений о культурных различиях.

Можно было бы списать все на мою индивидуальную, как бы это сказать, одаренность. Однако я заметила, что по похожей схеме развиваются  (и очень часто быстро заканчиваются) знакомства молодых девушек из России с европейскими мужчинами в том случае, если девушка не «ищет мужика», а просто… живет себе. Подчеркиваю, речь идет о ситуации, когда девушка и думать не думает заводить роман: то ли потому что у нее один уже есть, то ли ей в данный момент и так хорошо. У меня перед глазами есть примеры подобных проколов с поляками, немцами, французами и голландцами, и у меня есть все основания полагать, что в пределах Западной Европы схема довольно универсальна.

А схема такая.

Симпатичная незнакомая или малознакомая девушка обращает на себя внимание парня. Интерес к ней вполне конкретный — уж не Канта обсуждать, а во всяком случае, не только это. Однако барышня с самого начала не ловит потенциально-эротический подтекст знакомства. Воспринимает все проявления интереса к ее персоне исключительно платонически и пытается строить крепкую межполовую дружбу. По образу и подобию товарищеских отношений между коллегами и друзьями, воспетыми в сотнях советских фильмов и тысячах советских книг. По модели отношений, без малейших проблем воспроизводимой миллионами русских, белорусских и украинских мужчин и женщин поколения «за тридцать» и старше.

Девушка принимает приглашения в кафе и на прогулки, не реагирует протестом на попытки парня оплатить ее часть счета, в особо запущенных случаях с энтузиазмом соглашается зайти в гости посмотреть футбол, попробовать национальное кушанье или там еще зачем. Для нее это приятельские встречи и никак не свидания. Но для мужчины ее действия — безоговорочное согласие принимать его знаки внимания. Специально собралась и вышла из дома, чтобы встретиться? Значит, ей очень-очень хочется его увидеть. Разрешила ему заплитить за ее заказ? Значит, переводит отношения в романтическую плоскость. К нему домой пришла?! Ну тут уже вообще все понятно…

И… В общем, когда наступает момент истины, всем становится очень неловко.

«Взаимное разочарование было неизбежным»

Почему так происходит? Ведь героями известных мне подобных историй были отнюдь не бессердечные соблазнители, а героинями — далеко не наивные дурочки. И тем не менее сценарий повторяется вновь и вновь. Подробнее я буду рассматривать элементы этой схемы в следующих постах, а то разрастется моя автобиографическая зарисовка в «Войну и мир». Пока что предлагаю взглянуть на всю ситуацию глазами моего знакомого.

Недаром я начала свой рассказ с описания весеннего настроения и гардероба. Молодой человек остановил бегущую по своим делам девушку в джинсовой юбке выше колена и блузке с кокетливым вырезом. Девушка его не проигнорировала, еще и контактной информацией обменялась на бегу. Да он же ей понравился с первого взгляда! Девушка несколько месяцев исправно поддерживала переписку. Ой, не просто так. Девушка приняла первое же приглашение выпить вместе кофе. Безусловно, это «нулевое» свидание, разведка боем (про подводные камни походов в кафе с иностранцами скоро будет отдельный пост). Девушка хихикала над  его рассказами, с интересом слушала и вообще живенько участвовала в беседе. Он же произвел неизгладимое впечатление! Потом еще и согласилась встретиться с фотоаппаратами наперевес — ну все, готова. Можно переходить к водным процедурам.

Наше несовпадение в целях общения было непреодолимым с самого начала. С соотечественниками мы оба, думаю, разобрались бы довольно быстро. А тут каждый воспринимал другого через собственные культурные модели, и процесс растянулся на несколько месяцев. Взаимное разочарование было неизбежным.

И глядя на своих русскоязычных знакомых, я понимаю, что я-то совсем легко отделалась…