Зачем изучать историю своей интернациональной семьи?

Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!

И если бы расспросить некоторых прабабушек

и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц,

удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна.

Михаил Булгаков

Есть люди, увлеченные генеалогией. Как правило, друзья и знакомые воспринимают их как безвредных и забавных чудаков, тратящих свое время, деньги и нервы на выяснение никому не нужных подробностей из жизни прапрабабушек и их троюродных братьев. Если у такого товарища при этом хорошо подвешен язык, то он может быть даже ценным приобретением в компании — всегда расскажет какую-нибудь интересную историю.

А вот родственникам генеалога приходится туго. Он постоянно расспрашивает, записывает, пристает с просьбами залезть на антресоли и разобрать чемодан со старыми фотографиями. Напрашивается в гости со сканером и диктофоном и требует телефоны пятиюродных кузенов, контакт с которыми прервался уже двадцать лет назад. Выполнять его просьбы лень, а посылать бесполезно, и что с ним таким делать – совершенно непонятно. Единственный способ обрести гармонию в отношениях – это самому заинтересоваться семейной историей, только чтоб наконец отстал. Но…

Как правило, после этого перед вчерашним озлобленным родственником открывается новый мир. Да, генеалогия – это заразное заболевание. И заразившийся с зараженным, объединив усилия, радостно начинают вгрызаться в прошлое вдвойне энергичнее.

Я знаю, о чем пишу, потому что сама такая. И искренне считаю, что серьезное изучение истории семьи полезно всегда, однако есть случаи, когда оно просто необходимо. Один из таких случаев — это интернациональная и межкультурная семья. Особенно если вы живете за границей.

Почему же?

1. Первая причина — самая очевидная. Знание истории семьи супруга помогает приблизить исторический контекст, понять его самого и его культуру, а все это вместе способствует супружескому взаимопониманию.

2. Интерес к семье супруга очень помогает снять напряжение (если оно есть) в отношениях с его родственниками и с ними подружиться. Общая тема — сближает! А если среди его родни найдется такой же фанат, то на семейных посиделках вам точно не придется больше скучать.

3. Бывает так, что в супружеский союз вступают люди из государств, находящихся в непростых отношениях. Объяснять детям спорные вопросы истории может быть очень трудно.

А что, если историю преподносить не в виде сухих очерков из учебника, а через биографии конкретных людей — бабушек и прадедушек, – чьи фотографии дети рассматривают в семейных альбомах? Увидев, как обычный человек воспринимал разные исторические события, детям проще будет понять, что у «исторической правды» может быть как минимум два лица.

4. Смешанный брак — это испытание для национальной идентичности каждого из супругов, особенно для того, кто живет в эмиграции. Тоска по «своему» проходит, если гостиная обвешана фотографиями нескольких поколений предков и если знаешь, что в тебе течет кровь людей, которые как-то справились с драмами гораздо серьезнее переезда за границу.

5. В какой-то момент мы можем с ужасом осознать, что наш «смешанный» ребенок не считает нашу национальность – своей. Например, сын-подросток вдруг заявит, что он поляк, а Россия для него — просто страна, где родилась мама или папа. Это большой удар…

Рассказывая ребенку с детства многочисленные истории из жизни его предков и вписывая их в исторический контекст, мы вкладываем в него ощущение причастности к «нашему». Но этих историй должно быть много, они должны быть подробными и интересными. Простым пересказом услышанного в детстве от бабушки тут не обойтись! Как и в пункте 3.

6. Ребенок, заинтересовавшийся историей семьи, может вести переписку с родственниками, искать потенциальных родственников в социальных сетях, выкладывать открытия в интернет и… поддерживать таким образом русский язык!

7. Важный психологический момент. Эмоциональные реакции человека во многом определяются разнообразными семейными схемами. В семейной психотерапии есть даже такой очень действенный инструмент — генограмма (я буду писать об этом подробнее). Это особым образом составленное генеалогическое древо, которое позволяет увидеть деструктивные модели мышления и поведения, переходящие из поколение в поколение.

Если знаешь, в каких условиях жили и как себя вели предки супруга, чем они болели, чего боялись, с какими драмами и трагедиями пытались справиться, гораздо проще этого супруга понимать — и прощать. Ведь многое из этого так или иначе осело у него в голове!

8. Предыдущий пункт относится ко всем парам, а вот нюанс, важный именно для интернациональных союзов. Мы приходим в иностранную семью со своими представлениями, стереотипами и предубеждениями насчет страны и культуры. Дав себе труд изучить «эмоциональную историю» этой семьи, мы сможем развенчать много мифов в нашей собственной голове и более адекватно оценивать происходящее.

9. Можно заниматься генеалогическими исследованиями, живя при этом за границей. В этом случае бывает нужна помощь родных, живущих на родине, хотя бы для того, чтобы от вашего имени оплачивать услуги архивов. И это прекрасный способ поддерживать с ними контакт!

10. Занимаясь генеалогией, неизбежно обрастаешь копиями документов (порой весьма старых!) на разных языках и фотографиями, сделанными в разных городах и странах. Показывайте это детям! Расширяйте их кругозор! Пусть чувствуют свою связь со всем миром, с разными странами, с разными религиями. Это даст им внутреннюю защиту, которая ой как понадобится при встрече с ксенофобами. И оградит от искушения быть ксенофобом их самих.

Можно много говорить о пользе генеалогии. Возможно, я еще продолжу этот список.

А пока, как желают друг другу генеалоги-любители,

Удачи в поиске!

Кто приносит детям подарки в декабре? Оказывается, это очень трудная философско-теологическая дилемма.

Папа, — спросила моя без малого шестилетняя дочь. — Иисус невидимый?

— Невидимый, — ответил озадаченный муж.

— И на его Рождество я получаю подарки?

— Ну, получаешь, — подтвердил муж и уже открыл рот, чтобы развить тему, но…

— А чем он тогда отличается от Санта-Клауса? И почему, если день рождения у него, подарки получаю я?..

Челюсть мужа с треском упала на пол. А дочка смотрела любопытными голубыми глазами и ждала ответа.

Можно было бы развить затронутую в предыдущем посте тему поп-культуры и Рождества, однако мне как матери особо интересен один конкретный аспект этой проблемы.

Так кто же все-таки приносит подарки?! Вот он, ключевой вопрос, с которым рано или поздно сталкиваются наши дети. Однако если в России правильный ответ нужно выбрать из двух вариантов (родители или Дед Мороз?), то в Польше — из шести! Родители, Святой Миколай (то есть аналог американского Санта-Клауса), ангел, «звездочка», загадочный «Гвяздор» или Иисус Христос? Или даже из семи, если посчитать и Деда Мороза, у которого тоже есть свои сторонники. Вот и думай, русская мама, думай…

В декабре хорошо быть польским ребенком! Ну или ребенком в Польше. Подарки сыпятся, и сыпятся, и сыпятся со всех сторон весь месяц.

6 декабря — день Св. Николая, в польской традиции так называемые «Миколайки». На Миколайки принято… да-да, дарить детям подарки. В Варшаве, где я живу, подразумевается, что это всякие приятные мелочи, которые детки с радостным писком извлекают утром из-под подушки, из носка или из ботинка (это уж кому что нравится): конфетки, маленькие куколки для девочек и машинки для мальчиков, фломастеры с раскрасками, небольшие паззлы… А вот в других регионах Польши, насколько я знаю, бывает и по-другому.

Если родители в районе 6 декабря идут в гости — можно быть уверенным, что ребенок получит «миколайко́вый» презентик от хозяев. Ну и, разумеется, подарки «от Миколая» в детском саду! Как правило, это разного рода развивающие игры и плюшевые игрушки. На самом деле, конечно, это подарки от родительского комитета, однако вручает их… Ну, с трех попыток, кто же их вручает? Правильно, Святой Миколай собственной персоной.

В этом году мои девочки пошли в новый, с иголочки, детский сад, и к ним добрый дедушка с мешком подарков приходил аж три раза. Первый раз — персонально к директору, вручить в качестве подарка табличку с названием детского сада! Да-да, официальное открытие сада оттягивали аж до декабря и подгадали под «Миколайки». До сих пор не знаю, что об этом и думать. Второй раз — поплясать с малышней в актовом зале. Плясали почему-то после обеда, и так активно, что дети прямо в процессе выключались. Я ждала моих девчонок в фойе и смертельно перепугалась, увидев первого «бездыханного» мальчика, которого куда-то уносили воспитательницы. Оказалось — дрыхнет! Третий раз — сфотографироваться персонально с каждым ребенком и вручить подарки.

Ну а потом приходит, собственно, Сочельник по григорианскому календарю. Во всех знакомых мне польских домах именно в Сочельник, а не рождественским утром, дети получают основную порцию подарков — рождественских. Подарки складываются под елкой, и после традиционного ужина и, для желающих, пения «коленд» наступает самое главное — с перспективы детишек — событие Рождества. Рас-па-ко-вы-ва-ем!!!

Да, в декабре хорошо быть польским ребенком. Но быть РУССКО-польским ребенком — еще лучше! Потому что у польских детей с Рождеством период подарков все-таки заканчивается, а вот у русско-польских — ха!

В нашей семье мы делим подарки на «рождественские» и «новогодние». Конечно, моя наблюдательная дочка не могла не заметить сей странности. В этом году она пыталась объяснить младшей сестре, что мы отмечаем «первое Рождество» и «второе Рождество». Мне пришлось изрядно пошевелить мозгами, чтобы доходчиво растолковать моим любознательным красавицам, чем «второе Рождество» отличается от Нового Года. И, кажется, удалось.

Однако все самое интересное впереди! Через год девчонки будут старше, и вопрос наверняка снова встанет ребром. Так что я уже морально готовлюсь объяснять про Рождество «по старому стилю» и Старый Новый Год!

И закупаться подарками, соответственно.

На рождественских утрениках в польском детском саду русская мама получает незабываемый заряд бодрости

Актовый зал в детском саду. На сцене — трехлетки в рядок. Рождественскй мюзикл в исполнении малышатской группы польского детскаго сада — это нечто!

У большинства юных актеров на голове гордо красуются белые шестиконечные звезды. Согласна, несколько неожиданно. Однако в данном случае это Вифлеемские звезды, а не Маген Давид’ы. Главное — вовремя это сообразить.

Крайний мальчик слева как заткнул уши в самом начале представления, так и стоит.

Крайний мальчик справа одет в костюм библейского Иосифа: полосатый халат (вряд ли Иосиф именно в таком ходил, ну да ладно), платок на голове, посох. Этим посохом на протяжении всего представления Иосиф методично лупит себя по лбу.

Девочка в костюме Марии больше вжилась в канонический образ. Явно гордясь возложенной на нее ответственностью, она не сводит глаз с пупса в деревянной колыбельке у своих ног и даже забывает петь.

Девочка с огромными голубыми глазами периодически в приступе застенчивости прячет лицо в задранную юбку. Еще бы — рядом с ней отплясывает Елка, привлекая внимание зрителей.

На Елке чумовая зеленая шляпа с блестками и много-много блестящих игрушек и гирлянд! Эти гирлянды, не отрываясь от основного процесса, пытается прибрать к рукам моя дочура.

Детишки наши очень стараются! Читают короткие стишки про Святого Миколая и про подарки, хором поют песенки и танцуют. Родители умиляются и чешут в затылке. Тексты со сцены звучат те еще… Ну что поделать — Рождество давно стало элементом поп-культуры, и не только в Польше. А поп-культуру нужно как-то адаптировать для дошколят. В результате получается гремучая смесь евангельских мотивов, светской символики и консумпционистических призывов. В смысле, про как можно больше подарков.

Понятно, что сейчас везде так, но я не могла не хихикать, слыша, например, следующую песенку на мотив известной польской рождественской песни:

Иисус, стань мне братиком
Я всем с тобой поделюсь:
Дам тебе мои кубики лего,
Дам тебе плюшевого мишку!

Хотя справедливости ради надо сказать, что раз на раз не приходится. Мне глубоко в душу запало представление, которое несколько лет назад подготовила группа моей старшей дочки. Несмотря на то, что актерами были тоже трехлетние детки, та программа больше напоминала средневековые мистерии: был сюжет, были эмоции. Девочка в бело-голубом костюме до пят (в католической традиции это цвета Богородицы) очень трогательно баюкала пупса. Три Короля в настоящих коронах (в православной традиции это Три Волхва) гордо вышагивали, как настоящии монархи, держа в руках Дары. Ни про елку, ни про подарки, ни про Святого Миколая не было сказано ни слова.

Любопытно, что эти детские рождественские представления называются раз «гвяздка» (Gwiazdka)- «звездочка», раз «яселка» (Jasełka) — «ясельки». В чем разница и есть ли она вообще, я пока так и не поняла.

Отдельная песня — позволю себе этот невинный каламбур — это рождественские «коленды». Я не рискну просто перевести это слово как «колядки», потому что соответствие русских «колядок» и современных польских «коленд» — вопрос неоднозначный. Так что пусть будут просто «коленды».

Стандартный набор польского дошкольника — это 6-7 «коленд», среди которых есть и довольно длинные, с трудной мелодией и не всегда понятным текстом. Еще бы — некоторым песням по двести, а то и триста лет! В связи со спецификой этого жанра случаются конфузы. Так что декабрь в Польше — это время, когда родители дошколят соревнуются, чье чадо лучше извратит оригинальный текст «коленды». А чада вовсю оправдывают надежды.

Латинский фрагмент Gloria, gloria in excelsis deo («Слава в вышних Богу») можно понимать и петь как «Голиат…» (т.е. Голиаф). Мальчик из этой истории отличился тем, что звонким голосом спросил: «Мама, а кто такой этот Голиаф?» в костеле, воспользовавшись моментом тишины после того, как все прихожане хором исполнили этот гимн.

С этой фразой вообще много проблем. В польском переводе она входит в другую «коленду»: «Хвала на высокощчи…» (Chwała na wysokości…). Моя дочка никак не могла выговорить это сложное для нее слогосочетание и пела «Чпала на высокощчи…», вызывая восторг всех взрослых, которые-то знают, что «чпачь» по-польски — это принимать наркотики. Вскоре лирическая героиня завязала, но все равно некоторое время продолжала проказничать и «щипала» «на высокощчи».

Напевшись в саду польских «коленд», старшая дочка пришла ко мне с закономерным вопросом насчет аналогичных русских произведений этого жанра. Оказалось, что я знаю минимум пять песен про елочку, но ни одной про Рождество. К счастью, интернет не подвел, и дочка выбрала себе красивую песенку. Песенка пошла хорошо, за исключением одного фрагмента: «Ладан, золото и смирну принесли Ему».

Сначала я узнала, что «три великих мудреца» принеслу Младенцу Иисусу «еду».

Потом я узнала, что они принесли ему «спирту».

Потом я наконец догадалась объяснить бедному ребенку, что такое «смирна», «ладан» и, на всякий случай, «в невзрачном месте». Во избежание, так сказать.

Эту песню дочка даже спела на представлении в детском саду. Да-да, по-русски! Воспитательнице очень понравилась идея международных рождественских акцентов, и она включила песню в сценарий.

Рождественский репертуар старшей группы был, конечно, сложнее, чем у малышей. Был танец с белыми лентами «Аллелуя», танец роботов и танец пингвинов, много стихов про подарки и, разумеется, «коленда», которую ребята пели по очереди в микрофон с большой сцены.

А как же Дед Мороз, спросите вы? Неужели никто не приходил в сад и не дарил детям подарки?

А то! Конечно, приходил. Раза три…

Но об этом — в следующей статье!

PS. Я никогда не публикую фотографий чужих детей без разрешения их родителей, да и фотографии моих собственных детей не люблю выкладывать в интернет, поэтому прошу прощения за отсутствие репортерских иллюстраций.

Безумный русско-польский язык наших детей

Однажды моя старшая дочка поцарапала себе палец. Ей тогда еще не было и трех лет. С этим пальцем она побежала жаловаться не ко мне, а к сестре:

– Бо́ли ги́ля! Ой-ой-ой!

Сестра, понятное дело, впечатлилась. Я тоже, но не столько пальцем, сколько самой жалобой. Девоньки мои увлеченно рассматривали микроскопическую ссадину, а я смотрела на них и думу думала. На каком же языке они будут говорить, когда повзрослеют? Получится ли у нас с мужем вырастить из них полноценных билингвов? Или все-таки нет?..

Дома мы говорим между собой по-русски. Однако вокруг нас – Польша. И все говорят, соотвественно, по-польски. Все – это бабушка и прабабушка, подружки из детского сада, умиляющиеся ангелоподобным светленьким головкам тетеньки в парке. Наконец, наши друзья, которых не отпускают по домам без игры «в волка, который ест детей». В итоге недоеденные волком дети моментально переключаются с русского языка на польский и обратно, прекрасно выражают свои мысли на обоих языках, но… регулярно их путают. И ладно бы, невелика беда, главное – быть последовательным, не смешивать языки самому (как советуют на сайтах, посвященных воспитанию двуязычных детей) и все будет хорошо! Однако русский и польский слишком похожи, чтобы можно было обойтись малой кровью. Увы.

В итоге наш главный враг – языковая интерференция. Две языковые системы как бы накладываются друг на друга, а на выходе получается вот именно то, что мне, как и всем «детным» русскоязычным жителям Польши, приходится расшифровывать каждый день.

Самое забавное – это, конечно, интерференция на уровне слов.

Пресловутая «гиля» обозначает пальчик. А началось все с того, что польская бабушка любила щекотать пузище карапузища, приговаривая, как каждая нормальная польская бабушка:

– Gili-gili-gili-gili!

Из этого дочура сделала вывод, что раз щекочут пальцами, значит, палец называется «гиля». При этом забавно то, что «гиль» (gil) на польско-мамском языке обозначает соплю, а Ниагарский водопад соплей польские мамы называют «гиле» (gile).

Этот пример может показаться несколько натянутым, ведь такого рода словечки двух-трехлетки производят по сто штук в день, и для этого вовсе не обязательно взрастать одновременно в двух языках. Однако на базе только русского языка осмысленно (!) обозвать пальчик «гилей» вряд ли получится, да и польские мамы в первую очередь проассоциируют «гилю» с соплями.

Еще одно словечко моих русско-польских девочек, которое прекрасно иллюстрирует идею интерференции на уровне слов, это «ласко́тно» (или, как вариант: «ласкоти́чно»). «Щекотать» по-польски – «ласко́тачь» (łaskotać), а «Щекотно!» – «Ласко́че!» (Łaskocze!). Дочка проявила немалое языковое чутье и объединила две словоформы, получив прелестный гибрид.

А вот слово, которое уже начинает на полном серьезе выводить меня из себя, так как я слышу его каждый божий день: «пораскра́сить». Это, конечно же, дитя любви польского «помалёвачь» (pomalować) и русского «раскрасить». У него еще есть кузен: «пораскра́шенный», от которого у меня тоже начинается скрежет зубовный.

Из той же серии – словечко «попыха́ть», являющее собой нечно среднее между польским «попы́хачь» (popychać) и русским «пихать». А может быть, и просто заимствованием из польского языка. Не будем вдаваться в академическую дискуссию.

– Не попы́хай меня!

– Мама, это она меня попыха́ла! — лейтмотив общения нежно любящих друг друга сестер, когда они дома. Под этот лейтмотив мы с мужем учимся постигать дзен…

Взрослея, моя принцесса перестала говорить «Ги́ля бо́ли!», но мне от этого легче не стало. Казалось бы, все нормально, чего я придираюсь? «Гиля» стала пальчиком, а «бо́ли» со временем трансформировалось в нормальное человеческое «боли́т». Но ведь фраза: «Эй, ты что, меня же боли́т!» – это не по-русски. «Эй, ты что, мне же больно!» – вот это по-русски. А «меня же боли́т» – нет-нет, это польский, это «boli mnie». И это режет слух.

Таким образом, в нашу жизнь вошел очередной непрошенный гость – интерференция на уровне синтаксиса, то есть строения словосочетаний и предложений. И с этим бороться уже намного сложнее.

– Мне холодно в ручки! — жалуется дочка, но отказывается надевать перчатки. Ну или «в ножки», если отказывается надевать носки.

– Мама, смотри, мне получилось! — хвастается, когда последний «пузль» (еще одно отличное русско-польское словечко) в паззлах встает на свое законное место.

– У меня пять лет, а у Юльчи уже целых шесть! — сокрушается после дня рождения подружки.

Вроде бы мелочи. И так понятно, что ребенок хочет сказать. Конечно, понятно! Непонятно только, на каком языке он это делает. Сейчас это не проблема. Проблема будет позже, когда ребенок-подросток приедет на каникулы к бабушке в Россию, и его начнут дразнить во дворе. И еще позже, когда ребенок-выпускник захочет сдавать экзамен по русскому языку, абсолютно уверенный в том, что владеет им в совершенстве, и будет весьма удивлен результатом.

Не обошла наш дом стороной и интерференция на уровне грамматики. Правда, я думала, что все будет намного труднее. Но как раз с этим зверем мы справились на удивление быстро и безболезненно.

Чаще всего дочка добавляла польское окончание первого лица единственного числа «-ам» к глаголам в прошедшем времени. И звучало это так: «Я вы́пилам молочко», «я пришла́м», «я сде́лалам», «я пла́калам»… Что интересно, ударения дочка ставила русские.

Была еще ошибка, типичная для всех поляков, изучающих русский язык, а именно, использование окончания «-ах» вместо «-ам» в существительных в предложном падеже после предлога «по». Вот оно, коронное, замечательное, такое типичное русско-польское:

– Бабушка, мы не сможем поговорить с тобой на скайпе завтра, мы весь день будем ходить по склепах!

Пик подобного рода ошибок пришелся на возраст три-четыре года у старшей дочери, и как-то резко сошел на нет в пять. До сих пор мы еще боремся с мешаниной в разных падежных окончаниях, но это уже, наверное, придется исправлять в процессе изучения орфографии.

Эту тему можно развивать бесконечно, и я, думаю, еще не раз к ней вернусь. Мои записки разрастаются в геометрической прогрессии и расползаются по всему дому. Последняя партия увековеченных детских словечек и фразочек пала жертвой «папиного коричневого молочка», то бишь кофе, и, к сожалению, сильно «зали́лась». Ну ничего, насобираем еще!