Тех, кто пытается связаться с дальними родственниками, порой принимают за опасных аферистов и посылают куда подальше. На слуху многочисленные новости о том, как кто-то изображал из себя внука и под этой маркой обокрал пенсионера. Особенно люди старшего поколения испытывают опасения, что новоявленный внучатый племянник «выманит деньги», «пропишется в квартире», «прийдет, ограбит и убьет».

Предупрежден – значит, вооружен. Предлагаю поразмышлять, как отличить настоящего генеалога от поддельного, чего имеет, а чего не имеет смысла опасаться и какой реальный вред может принести такой мошенник.

Искренний генеалог vs недоброжелатель: три важных различия

Для начала давайте подумаем, что нужно от нас дальним родственникам, которые нашли наше древо на Гени или прочитали наш пост на ВГД. Прежде всего, сканы старых фотографий, неактуальных ныне уже документов и тетрадок с воспоминаниями, плюс биографические сведения о людях, которые уже давно умерли. Подробности именно нашей биографии и состояние нашего кошелька увлеченных генеалогией шестиюродных кузенов интересуют во вторую очередь. Конечно, им любопытно, но сперва все-таки о прадедушке, а потом уже о нас.

А чего может хотеть от нас мошенник? Наши семейные реликвии ему даром не сдались, если только это не дорогущий антиквариат. Аферист хочет наших денег. Еще он может хотеть наши документы и ценные вещи, а особо мечтательные и амбициозные экземпляры — нашу жилплощадь. Такой аферист рано или поздно начнет клянчить финансовую помощь и будет стараться под любым предлогом зайти к нам в дом.

Мы можем стать объектом интереса частного детектива, особенно если имеем какое-то отношение к бракоразводному процессу — собственному, родни или знакомых. Бывает, что люди обращаются в такие конторы, чтобы собрать доказательства измены. В европейских странах это очень распространено, в странах СНГ – в меньшей степени, однако стоит держать ухо востро. Частному детективу не нужны ни деньги, ни жилплощадь, ни с боями добытые нами фотографии листов восьмой ревизии Енотаевского уезда. Ему нужна информация о нас самих: о наших связях, о наших поездках и о том, что мы думаем о других, вполне конкретных людях. А еще ему нужны аудио- и видеозаписи наших слов и перемещений. Если бы нами заинтересовался детектив с легендой «здравствуйте, я ваша тетя», он бы расспрашивал о насущных делах и искал возможности наблюдать за нами издали.

Наконец – и тут добро пожаловать в атмосферу мексиканского сериала – кто-то может очень сильно хотеть сделать нам какую-то гадость. Распустить грязную сплетню, подсидеть на работе. Мало ли поводов поинтирговать в свое удовольствие! Такие вещи происходят, увы, не только в семействах Хосе Игнасио и Дикой Розы. В этом случае интриган(ка) будет стремиться во-первых, собрать как можно больше именно компрометирующей информации, а во-вторых, получить доступ к материалам, подтверждающим этот компромат.

Получается, что сферы интереса настоящего «кузена из Бразилии» и всего остального нечистого на руку контингента не очень-то и пересекаются.

На что обратить внимание?

Получение письма от неизвестного родственника обычно вызывает много эмоций. У кого-то эйфорию и радостное предвкушение, а у кого-то тревогу. В первом случае хочется ответить немедленно, а во-втором — закрыть письмо и сделать вид, что его не было.

Лучше взять паузу, охолонуть, и как следует подумать.

Почему мне написали? Если вы давно занимаетесь исследованиями, зарегистрированы на нескольких крупных генеалогических порталах и форумах, являетесь членом разных фейсбучных групп, активно пишете посты и много где разместили ваше семейное древо, — вероятность того, что вас нагуглит дальняя родня, весьма высока. Если вы скорее пассивный читатель и мало «наследили» в интернете, но вас тем не менее нашли – это уже повод задуматься. Однако и в этом случае вовсе не факт, что вам написал Остап Бендер.

По какому каналу со мной связались? Через личное сообщение на форуме или на портале? Или написали на электронную почту, на которую приходит много спама? Задайте себе вопрос: откуда этот человек мог взять ваши контактные данные? Это будет первый вопрос, который вы ему зададите, если он сам не рассказал об этом в своем первом сообщении, адресованном вам.

Однако и сами тоже честно ответьте себе на него. Насколько легко «нагуглить» ваши контактные данные, если хотеть связаться именно с вами? Вписывали ли вы свой телефон в профилях социальных сетей? Выставляли в интернете свое резюме с контактной информацией? Давали объявление о продаже роликов три года назад, ролики продали, стереть объявление забыли?

Идем дальше. Может ли у вас в принципе быть заявленный родственник? Большинство моих ровесников не знает, были ли у их прадедушек и прабабушек братья и сестры, про старшие поколения я и вовсе промолчу. Но ведь если вы ничего об этих людях не знаете, это вовсе не означает, что их не было! На вас может выйти генеалог-энтузиаст, который докопался до шестого поколения и дедуктивным методом вычислил родство с вашими предками. И это нормально. Однако все эти выкладки у него должны быть.

Как себя позиционирует мой новый друг по переписке? Опытный исследователь сразу напишет, где можно проверить его «легенду», и обозначит, что ему от вас нужно. Неопытный исследователь напишет сумбурное эмоциональное послание о том, как он искал, и мечтает найти, и очень хочет общаться. Аферист, скорее всего, будет очень убедителен и мало конкретен, а в его рассказах будут нестыковки.

Как проходит обмен информацией? Симметричен ли он? Нет ли перекоса в вашу сторону? Даже если ваш новый потенциальный родственник ничего толком не знает, охотно ли он рассказывает то, что знает? Приводит ли подробности? Если у вас есть ощущение, что из вас вытягивают информацию, причем не особо и генеалогическую, а взамен дают очень мало, это повод призадуматься. Но! Этим могут порой грешить и опытные исследователи, имеющие за плечами многие часы профессионального интервьюирования.

Что в первую очередь его интересует? Прошлое вашей семьи или скорее конкретно ваше настоящее? Не задает ли он слишком много вопросов о вашем супруге? О ваших финансовых делах? О распределении наследства? Не выводит ли с бухты-барахты на слишком личные разговоры? Интересны ли ему вообще ваши рассказы? Не переводит ли он на себя, рассказывая, какой он бедный-несчастный, намекая на «помоги мне»?

Внимательно наблюдайте за тем, как развивается ваше знакомство. Настаивает ли ваш новый родственник на личной встрече уже прямо после вашего ответа на его первое письмо? Напрашивается ли в гости с напором продавца гербалайфа? Приглашает ли на личную встречу туда, где вы должны будете доставать паспорт? Это совершенно естесственно, что новонайденные родственники рано или поздно хотят познакомиться и вместе полистать семейные альбомы, однако всему свое время.

Самое главное: обращайте внимание на цель общения, которую по факту преследует ваш собеседник.

Как себя защитить?

• Помнить, где и какую информацию о семье вы выкладывали в интернет. Можно написать и забыть, и потом быть уверенным, что данные детали могут быть известны лишь родственникам

• Задать в лоб два вопроса: как он нашел ваши контакты и чего он от вас хочет? Не подсказывать ему варианты ответов, а подождать, что скажет.

• Спрашивать, как можно проверить информацию, которую он присылает. Честные энтузиасты радостно вышлют все докупенты и ссылки, а аферист, скорее всего, начнет выкручиваться

• Прислушиваться к своим ощущениям. Если вы чувствуете беспокойство, задайте себе вопрос: что именно его вызвает? Сформулируйте ответ на бумаге, максимально конкретно. «Почему это он мне написал вообще?» — это не конкретно. «Он позвонил мне на личный тф, который я даю только самым близким друзьям, и говорит, что нашел его на майхеритаж, а я там даже не зарегистрирована» — вот это уже действительно повод для беспокойства.

• Предложить сделать генетический тест. Однако даже если совпадения не будет, это не может однозначно означать, что перед вами аферист. Всякое бывает!

• Предложить встретиться семьями на нейтральной территории. Пусть на него посмотрит ваш супруг, а вы посмотрите на его спутника жизни, детишек и собаку.

• Пресекать все разговоры о наследстве, финансах.

Думаю, не так страшен черт, как его малюют. На самом деле аферисту не так-то просто подшиться под генеалога. Вывести на чистую воду такого человека довольно просто. Главное — не поддаваться паранойе и не терять голову.

Вечная животрепещущая тема – восстановление контакта с родственниками, с которыми связь давно прервалась.

Это только кажется просто: нашел адрес — написал — все обрадовались – тут же пригласили в гости – веселое застолье – слезы радости – хэппи-энд, семья снова вместе. На самом деле нередки ситуации, когда приходится преодолевать недоверие со стороны «новонайденной» родни и чуть ли не открытым текстом доказывать, что у нас нет злых намерений.

Мое общение с родственниками до сих пор было очень положительным. Я ужасно рада и благодарна всем моим потерянным родственникам за то, что мы вместе с ними восстанавливаем разрушенные некогда семейные ссвязи, дружим, обмениваемся информацией. Это наполняет мою жизнь огромной радостью и позитивом! Однако так бывает далеко не у всех.

Давайте поразмышляем, чего боятся люди? Почему отказываются от общения, иногда в очень грубой и унизительной форме?

Аферистов

Этот страх во многом иррациональный. Спроси, какой именно аферы боишься? Человек, скорее всего, не ответит. Однако само явление, увы, существует, и мы поговорим о нем более подробно завтра.

Обмана

Даже если нам поверили в той части нашей истории, которая касается родства, это вовсе не означает автоматически, что нам начали немедленно доверять. Наши родственники могут бояться, что мы можем втереться в доверие и обмануть, например, выпросить что-то ценное.

Претензий на недвижимость, войны за наследство

Как ни парадоксально, плохую службу тут сослужило развитие технологий и доступная любым желающим возможность подтвердить родство генетическим тестом. Многие боятся, что распечатка с сайте лаборатории станет тем самым документом, при помощи которого новоявленный родственник «отсудит» часть наследства общего предка. В группе есть юристы — может быть, вы прокомментируете этот пункт? Насколько реально лишиться части имущества после того, как будет обнаружен неизвестный доселе родственник?

Просьб «бедных родственников»

Бог с ним, с наследством! Живет себе обеспеченная семья, с хорошими связями и не самым низким статусом. Вдруг откуда ни возьмись появляемся мы. В результате беглого знакомства становится понятно, что мы, несмотря на весь исследовательский запал и интеллектуальные интересы, ну, «не дотягиваем». А раз так, значит, можем скоро начать клянчить: деньги, услуги, «замолчить словечко», все мило и по-родственному, что сразу и не соображишь, как отказать. И даже если бы нам и в страшном сне не пришло в голову так себя вести, мы, к сожалению, не можем запретить малознакомым людям так о нас думать…

Чужих проблем

«Чужая семья — потемки», как говорится. Это частенько думают о нас и наши новонайденные родственники. Мы хоть и родная кровь, но кто его там знает, что мы скрываем… А вдруг в нашей ветке семьи через одного алкоголики и наркоманы? Или инвалиды, с которыми тоже теперь придется как-то общаться, преодолевая неловкость? А вдруг мы втянем их в какой-то острый семейный конфликт?

Претензий насчет семейных реликвий

Во многих семьях братьям и сестрам трудно делить семейные фотографии, бабушкины брошки, дедушкины медали и дореволюционные дневники. Бывает так, что семейные реликвии считаются официально потерянными, а на самом деле хранятся у одного из наследников и тщательно оберегаются от посторонних глаз. Люди могут бояться, чтоб мы захотим прибрать эти сокровища к рукам: потребовать отдать фотографии, украсть медали…

Разглашения семейных тайн, позора

Представим себе, что революции и войны пережил откровенный дневник прабабушки. Или прабабушка незадолго до смерти села и написала подробные мемуары. Эти тетрадочки — ценнейший исторический документ! Прабабушка, допустим, описывала там свои впечатления от личного знакомства с Есениным и будни в геологической экспедиции. Но не только. Вперемешку с историческими событиями, бабушка изливала желчь в адрес золовки, неуважительно отзывалась о родитялях, сухой нитки не оставила на своих племянниках. Мало того — описала сомнительные с этической точки зрения махинации, которые проворачивал ее муж. Легко ли будет потомкам, которые волею судеб оказались хранителями заветной тетрадочки, поделиться этими скелетами в шкафу? Вовсе не факт. А врать о том, что «ничего не сохранилось», тоже не очень приятно. Проще нас сплавить.

Осознания фактов о внебрачных связях предков

Генетическая генеалогия способна преподнести немало сюрпризов. Приходит уведомление о новом «совпаденце»! Ух ты, как много общих участков! Вау, да это же близкое родство! Взаимная радость окрыляет, начинаем выяснять… И получается, что в официальные биографии наших с совпаденцем дедушек и бабушек общие сантиморганы не вписываются никак. Зато получают объяснение разные интересные моменты, на которых старшее поколение предпочитало не заострять внимание.

Потери эксклюзивного права на известного предка

Страх, что побочная ветка «примажется к славе» прадедушки, заставляет людей доказывать всеми правдами и неправдами, что мы – не их родственники. Если доказательства слишком сильные – то прерывать контакт. Если и это не получается, то игнорировать поступающую от нас информацию, которая может – потенциально – поколебать ореол гениальности предка.

Общения с иностранцами

Я столкнулась с этим, помогая полякам находить родственников, живущих в странах бывшего СССР. Пока я веду переписку и передаю туда-обратно общую информацию — все прекрасно. Как только выясняется, что на горизонте замаячила реальная перспектива общения с иностранцем, который хочет сам позвонить или написать е-мейл, люди просто обрывают контакт. Или сначала объясняют: «Мы посоветовались и решили, что не хотим», «Нам это не нужно», а потом перестают отвечать.

Расспросов

Есть темы, на которые очень трудно говорить. О травмах и их роли в генеалогии я писала раньше: Вот именно весь этот груз может запечатывать уста нашим родственникам и отнимать у них желание общаться с нами.

***

А с какими страхами родственников сталкивались вы?

В прошлых статьях мы рассуждали о симптомах посттравматического расстройства (ПТСР), которым страдали многие люди, пережившие репрессии, и о том, как все это позже влияло на второе поколение – т.е. их детей. А что дальше — с третьим или даже четвертым поколением? Как травмы (пра)бабушек и (пра)дедушек влияют на их потомков, занимающихся по зову сердца поиском информации о том, что же произошло со старшими членами семьи?

На плечах внуков

Положа руку на сердце — мало кто из людей, чью семью напрямую коснулись репрессии, равнодушен к этой теме. Скорее либо живой интерес, либо подчеркнутое равнодушие.

Я знаю людей, у которых любые упоминания о репрессиях вызывают острую неприязнь. Памятные таблички, организованные акции, случайно поднятая в разговоре тема – все это становится триггером для раздражения, а порой и неприкрытой злости. «Да, прадеда расстреляли, и что — зачем все время об этом вспоминать?!» И начинаются ссоры, споры, эмоциональные конфликты, а апогей — разорванные отношения.

У меня есть знакомые, которые разрываются между двумя противоречивывми желаниями: с одной стороны – узнать подробности сфабрикованного обвинения против родственника, а с другой стороны – не знать об этом ничего и никогда. Они тратят много времени на чтение сайтов о репрессиях, генеалогических форумов и групп. Составляют многочисленные стратегии пошагового поиска информации, которые в итоге так не реализуют. Много рассказывают о судьбе родственника. И… постоянно откладывают Момент Х, когда наконец возьмут в руки стопку старых документов. Нельзя сказать, что это как-то сильно мешает им в повседневной жизни. Но тем не менее эта тема постоянно жива и потихоньку выматывает им нервы.

Моя виртуальная знакомая преодолела огромные препятствия, чтобы получить доступ к следственному делу прадеда. Когда, наконец, папка оказалась перед ней на столе, она долго не могла решиться ее открыть. А потом плакала навзрыд прямо в читальном зале… Она родилась уже после смерти прадеда, никогда не видела свою прабабушку. Но эти несколько часов в архиве стали одним из самых больших потрясений в ее жизни.

А сколько людей пишут и пишут с одними и теми же вопросами в разные генеалогические группы, каждый раз отказываясь сообщить подробности! Соответственно, им невозможно ответить по существу и помочь, и эти люди топчутся по кругу, не в состоянии продвинуться в поиске.

Сколько моих знакомых боится писать запрос в информационный центр ФСБ, потому что нужно его подписать…

Наконец, обычная история – это постоянное откладывание трудного разговора с пережившей репрессии бабушкой. А потом бабушка уходит из жизни, разговор так и не состоялся, и остается только кусать локти.

Все это превращает приятное и интересное хобби — генеалогические исследования – в экстремальный вид спорта.

Эмоциональные реакции порой выходят из-под контроля и выбивают из колеи на несколько дней. Мы попадаем в неловкие ситуации, вызываем недоумение, а порой и раздражение наших близких. Бывает, что из-за всплеска тревожности не можем реализоровать наши исследовательские планы и остаемся с неприятным ощущением несделанного, не поставленной точки.

Как ослабить бремя?

Полагаю, большинство из нас воспринимает все это как должное — ведь тема-то сложная, болезненная, как же можно по-другому…

Но ведь, если подумать, почему мы не испытываем всех этих эмоций, пытаясь найти «своих» в восьмой ревизии? Или заказывая в региональном архиве поиск записи о рождении прапрадеда? Радостное возбуждение, предвкушение — да. Но это ведь совершенно иное…

Я долго думала об этом и с перспективы потомка репрессированного, и со своей психотерапевтической колокольни. Я задала себе несколько вопросов:

• Зачем я хочу узнать о судьбе моего репрессированного родственника? Не почему, а именно зачем, с какой целью? Это не такой простой вопрос, как может показаться на первый взгляд. Мою цель я до сих пор формулирую.

• Нет ли у меня такого ощущения: если я узнаю, что произошло, это каким-то образом защитит меня от повторения судьбы родственника? Это очень частая логическая ловушка, особенно характерная для людей с повышенной тревожностью. Я в себе обнаружила отголоски такого образа мыслей.

• Нет ли во мне глубоко спрятанного желания найти для себя «героя для подражания», человека, на которого я могу равняться как на пример стойкости, смелости и правдивости? Во мне оно есть и, кажется, оно поддерживает мое стремление докопаться до правды.

• Что со мной произойдет, если я узнаю, что мой родственник подвергался ужаснейшим пыткам и издевательствам? Я уже немного узнала и боюсь узнать больше.

И, наконец, самый главный, по-моему, вопрос:

• Я являюсь потомком этого человека – что этот факт для меня означает? Что это говорит обо мне? Какие негласные обязательства накладывает на меня? И почему?

Возможно, эти вопросы помогут кому-то разобраться в неоднозначном клубке эмоций, связанных с темой репрессий, и снизить градус страха, о котором мы говорили несколько дней назад.